Он сперва не обратил внимания, но уж больно странным был предмет.
Да, знакомое ему зеркало...Черный дымчатый, шлифованный до блеска плоский каменный диск, в оправе бледно-желтого металла, старого, потертого, с непонятными значками и картинками, что-то напоминавшими. Ну да, это арабская вязь, какую он видел в гимназическом учебнике по истории.
"Я глядел на знаки времен халифов Багдада, еще не зная, что они говорят..." — всплыла в памяти фраза из дневника Нольде. Он ощутил, как замерло сердце. Неужели эта самая "Черная Луна"?
(Почему-то Юрий в глубине души до самого этого мига не был до конца уверен, что Нольде писал правду)
Но как бы то ни было, это улика.
— Послушайте, — сжав кулак в кармане, Ростовцев поднялся и сделал три быстрых шага к столику. — Не думайте, что можете водить меня за нос! И...
Еще шаг, и рука его легла на древний талисман.
Но за какую-то секунду до того Монпелье догадался о его намерениях, а может, почуял тем самым шестым или двенадцатым чувством, и тоже вскочил.
Юрий в подробностях разглядел его — моложавое лицо, сетка глубоких морщин на шее, злобный оскал, сжатые в несолидный кулак тонкие пальцы...
"Пальцы у него были особенные... На вид длинные и тонкие, как у часовщика какого или скрипача, а он серебряный франк в трубочку на моих глазах свернул... Нелюдская какая-то сила!" — всплыли в памяти слова шотландца.
Стряпчий ударил первым. Ногой на развороте в колено француза, впечатывая каблук в кость, так чтобы работала не одна сила мышц, но и вес тела. При удаче разбивает коленную чашечку, и жертва рискует остаться хромой на всю жизнь. Подлый удар из числа воровских ухваток — не только работать с отмычками учил его старый домушник. За такой в драке со своими у "деловых ребят" можно получить "перо" в бок без разговоров, но тут своих не было. Одновременно Ростовцев блокировал летящий ему в висок кулак француза локтем — этому не учат в приличных боксерских клубах, потому что продолжать поединок после такого не получится.
Он еще успел уловить какое-то движение там, где стояла мадемуазель Стелла, но времени отвлекаться не было. Взвыв, Монпелье рухнул на четвереньки и тут же попытался вскочить с искаженным от боли породистым лицом. В это лицо Ростовцев и добавил носком штиблета, не сдержавшись. С жалобным стоном маг скорчился на полу, растопырив отшибленные пальцы правой руки.
Ростовцев, наконец, повернул голову. Глазам его предстала занятная картина. Стелла Марис замерла в странной позе с полусогнутыми руками, и в полуприсяде отведя левую ногу чуть назад, напоминая сейчас то ли восточную статуэтку танцовщицы, то ли огромного богомола. Выглядела она странно и почему-то опасно. Прямо напротив нее стояла Елена — крошечный вороненый пистолет в вытянутой руке той почти уперся в лоб француженке. Стелла была напряжена до предела перетянутой тетивой, его подруга — обманчиво расслаблена.
"Черт, откуда у Элен оружие?" — удивился мельком Юрий.
— Руки опустила! — холодно приказала его подруга с нежданно-злой хрипотцой в голосе. — Ноги шире!
Стелла Марис покорно подчинилась.
Переводя дух, Ростовцев, презрительно смерил взором поверженного противника.
— Ну вот, как видите, мсье Робер. Я, конечно, не изучал это ваше баритсу, но кое-что тоже умею!
— Еnfant de pute, et ta s'ur, encule!! — выругался француз, и, поглядев на Елену, добавил:
— La verge j'ai baisИ! Мa chienne sale!
— Еще раз такое скажете при даме — сломаю челюсть! — пообещал Ростовцев, и всхлипнувший маг не решился больше искушать судьбу.
Юрий еще раз сжал древнее изделие в ладони. Холод камня и металла, немаленький вес и ничего больше. Ни пресловутых "флюидов", ни ощущения запредельного возраста каменного круга, ни вообще чего бы то ни было.
— И вот из-за этого вы убили фон Нольде?! — невольно вырвалось у него.
"Век разума! Век радио и аэропланов! А просвещенные европейцы, словно кровожадные жрецы дикого папуасского племени, готовы прикончить ближнего ради старого куска булыжника!"
— Отдай, проклятый русский! — подвывая, хныкал скорчившийся Монпелье, держась за ногу и обильно кропя ковер кровью из разбитого носа. — Отдай, это не твое! Ты не понимаешь...
Стелла меж тем медленно отошла назад и опустилась на пол рядом с господином. Не глядя, сунув древний артефакт Елене, Ростовцев взял с ночного столика ключи от каюты. Не удержался, издевательски позвенел ими, подражая тюремному надзирателю.
— Ты заплатишь за все! — зло простонал маг, и тут же, жалобно мяукнув, стиснул зубы от боли. — Ты даже не представляешь, проклятый пес, как дорого тебе придется заплатить за это!! Твои хозяева, натравившие тебя на меня, сошли с ума! Но они, может быть, и вывернутся, а ты будешь стерт в порошок!
— Это все? — как можно более спокойно справился Юрий, решив не вникать в бред, который несет рехнувшийся шарлатан.
— Да! Можешь делать со мной, что хочешь, больше ничего не скажу!
— Как знаете...
Осторожно, не поворачиваясь спиной, стряпчий отступил к выходу. Выпустил Елену. Перед тем, как закрыть дверь, смерил неподвижно сидевшую Стеллу и жалобно постанывающего мага презрительным взором.
— Простая формальность, — уточнил он с ухмылкой. — Запирать вас, собственно, и смысла нет, куда вы денетесь с корабля в открытом океане? Но тем не менее...
Негромко щелкнул поворачиваемый в замке ключ.
***
— На румбе 289, — доложил Оливер, передавая штурвал.
— На румбе 289, — повторил Хиткинс.
В этот момент на мостике в теплом пальто и шарфе, небрежно намотанном вокруг шеи, появился сменщик Лайтоллера, первый помощник капитана Мэрдок.
— Ну и холодрыга, брр!! — проворчал он. Лайт, ты себе ничего не отморозил?
(Наедине старые знакомые могли себе позволить некую фамильярность)
— Да, морозит крепко, — согласился Лайтоллер с улыбкой.
— По вахте приказов для передачи нет?
— Есть. Капитан Смит приказал немедленно вызвать его... в случае каких-либо осложнений. Мы каждую минуту можем оказаться в районе ледяных полей.
— Я предупредил впередсмотрящих.
— Да... — пробормотал Мэрдок. Если упадет туман, нам придется сбавить скорость.
— Пойду, сделаю обход...
— Спасибо, Лайт...
Лайтоллер подождал еще минуту, пока глаза сменщика привыкнут к темноте, и покинул мостик.
Он отправился в обход судна, переходя с палубы на палубу и проверяя, все ли в порядке. Первый помощник шагал быстро, поскольку хотел как можно скорее добраться до каюты и завалиться спать. Большинство пассажиров в это время готовились ко сну, салоны пустели...
Тем не менее, в "Палм-Кор" его окликнула запозднившаяся компания — трое мужчин и две дамы. Как показалось ему, дамы были из третьего класса. Он не удивился— то, что прислуга на лайнерах могла удовлетворить даже самые неожиданные желания господ пассажиров, ему было хорошо известно. (Как и то, что иногда лучше закрыть на подобное глаза...)
— Офицер, выпьете с нами? — предложил старший, на объемистом животе болтались выпавшие из кармана золотые часы с алмазной монограммой.
— Увы, я на вахте, — развел руками второй помощник.
— Вы уверены, что не хотите выпить? — изумился второй пассажир, а одна из девиц — в недешевом, но безвкусном платье глупо хихикнула.
— Может быть позже...
— Жаль! Стюард, бренди для джентльменов и бургундское для дам!
Не заметив нигде беспорядка, направился назад, к каютам офицеров в носовой части. Со шлюпочной палубы он еще раз посмотрел на темную воду, на глади которой вдоль обоих бортов слабо отражался свет, льющийся из сотен освещенных иллюминаторов.
Лайтоллер ушел в свою каюту и через две минуты заснул мертвым сном.
Миновал десятый час вечера.
...Мэрдок стянул перчатки и бросил их на стол, завел один за другим, все три хронометра.