Hомер как номер — стены оклеены обоями с позолоченными узорами, гравюры, резной буфет и шкафы традиционной викторианской монументальности.
И ни следа постояльца или постояльцев, разве что небольшой чемоданчик у входа.
Банкир огляделся еще раз, зачем-то уставившись на окно. Ну не мог же он улететь?
— Здравствуйте, мистер Митчелл — услышал он за спиной негромкий женский голос...
Он обернулся, вдруг с глубочайшим удивлением поняв, кто эта женщина.
"Неужели?!! Быть не может!"
Перед ним стояла скромная миловидная англичанка — учительница, стенографистка или жена клерка средней руки...
Длинное неброское платье темно-серого цвета, строгая шляпка, перчатки по локоть, башмаки без каблуков.
— Простите, э-э-э леди... я говорю с э-э... Пантерой?
— Да, конечно, — последовал короткий ответ.
— Вы хотите сказать... вы... — банкир был совершенно сбит с толку, чего надо сказать с ним давненько не случалось. — Право же я не ожидал, что увижу...
— И кого же вы ожидали увидеть? — насмешливо прозвучало в ответ. — Громилу семи футов роста с парой револьверов на поясе и голосом как труба иерихонская? Ну, мистер, мы ж не на Диком Западе! Опять же, насколько я знаю, подобного рода специалисты были привлечены еще в Петербурге и самым позорным образом провалились.
— Да-да, разумеется! — закивал банкир.
— Как ваши дела, мистер Пол? — милая улыбка и легкий тон собеседницы, однако, не могли заставить его забыть то, что он уже слышал о Пантере. Которая оказывается -женщина, к тому же молодая!
— Э... великолепно, — так же улыбнувшись, ответил банкир. — А как вы, мисс? И, простите, даже не знаю, как к вам обращаться...
— Что за вопрос? Зовите меня Пантерой... — бросила та. — Тем более что мое настоящее имя вам ничего не скажет, да и, правду говоря, знать его вам не нужно.
— Как вам будет угодно! Впрочем, это не важно -главное вижу, вы живы и здоровы . Признаться, Ложа уже не рассчитывала, что мы увидим вас живой, а тем более — успешно завершившей дело.
— Тем не менее, это так, — она усмехнулась. — Куска грязного льда оказалось слишком мало, чтобы меня убить. Хотя должна сказать, дело оказалось сложным во всех смыслах. Мне едва не помешали.
— Кто, позвольте спросить? — напрягся банкир.
Если в игре кто-то еще...
— Так... парочка сумасшедших спиритуалистов, которым зачем-то понадобилась одна вещица покойного барона.
— Спиритуалистов? — мистер Митчелл обескуражено покачал головой.
— Именно так. Сам барон, кстати, тоже несколько подвинулся умом на этом деле. Впрочем, так или иначе, все завершилось вполне удачно.
Банкир лишь кивнул. Потом зачем-то спросил.
— Вы должно быть сильно испугались, леди... когда "Титаник" начал тонуть.
— Вам самому приходилось когда-нибудь переживать кораблекрушение на море, мистер? — сухо и недобро бросила молодая женщина. — Знаете, как это, когда под вами проседает и кренится палуба? А когда иллюминаторы светятся из-под воды? А оркестр знай наяривает псалмы...
— Нет, — он нервно поежился. — Если можно без подробностей...
"А ты вижу трус, господин хороший!" — брезгливо подумала Елена.
— Так я могу увидеть... бумаги? — осведомился мистер Пол.
— Вначале я бы хотела увидеть мой гонорар, — взор дамы вновь на миг приобрел холодный, как вода Северного моря, оттенок. И он почти явственно различил, как за наружностью мирной молодой женщины проступил совсем иной облик. Перед ним была особа, опасная, как наточенная бритва. Или как дикая хищная кошка, в честь которой взяла себе прозвище.
— Разумеется.
Кивнув, банкир деловито раскрыл докторский саквояж, и извлек оттуда несколько пачек денег.
Она, прищурившись, наблюдала за ним. Грамотный прием, если подумать — лондонские воры, приучившиеся ловко вырывать из рук растяп саквояжи и сумочки, вряд ли польстятся на ланцеты и марлю.
— Вот, — закончив, произнес он. — Как вы и хотели: четыре тысячи фунтов стерлингов обычными купюрами по пять фунтов и тысяча мелкими бумажками, бывшими в употреблении.
— Тысяча? — брови ее поднялись. — Говорилось, помниться, о пятистах...
— Да, мисс... Пантера... Ложа сочла справедливым компенсировать вам перенесенные... неприятности.
— Неприятности... — процедила Елена. — Отрадно, конечно... Благодарю...
И вдруг рассмеялась громким сардоническим смехом — как ведьма из спектакля третьеразрядного театрика.
Он с некоторым удивлением уставился на нее.
— Знаете, мистер Митчелл, я сейчас подумала, что этот бородатый немецкий еврей Карл Маркс все-таки абсолютно прав. Любое богатство стоит на костях и слезах ограбленных и замученных. Биржа, банки, капитал — все держится на том, что у маленького человека отбирают его труд. Так же, как у рабов Рима и Египта...
Эти бумаги стоят, по самой скромной мерке, не в сто даже, как бы не в тысячу раз больше, чем я получила. А уж те бедолаги, которым доведется это золото добывать в снегах и дикой тайге, им вообще достанутся гроши. А вздумают требовать прибавки, их чего доброго расстреляют, как несколько месяцев назад расстреляли рабочих недалеко как раз от интересующих вас краев. "Лена Голдфилдс", не ваша фирма случайно? А как подумаешь, сколько людей умрет, надорвавшись, добывая это золото...
Пол исподлобья внимательно посмотрел на собеседницу, соображая, иронизирует ли она или говорит всерьез. И не найдя ответа, лишь печально развел руками:
— Мадам, я и сам всего лишь наемный управляющий при чужих деньгах!
— Да, конечно...
Молодая женщина взяла несколько купюр, пошуршав, посмотрела на свет.
— Настоящие, — хмыкнула она. — Без подделки. Что ж, как говорили флибустьеры на Тортуге: "Нет добычи, нет платы..."
Затем вышла в уборную и через минуту появилась с не очень толстой папкой.
— Вот, — хлопнула она ее на стол рядом с деньгами.
Гость распустил тесемки и принялся перебирать заполненные от руки и машинописными строками листы. Кроки маршрутов, графики, схемы с пояснениями.
Развернул карту, начертанную уверенной рукой русского офицера, с разбросанными там и сям заштрихованными овалами россыпей и золотоносных районов.
И не сдержал восхищенного вздоха.
— Мисс, от имени Ложи выражаю вам глубочайшую признательность!
Она благосклонно кивнула.
— Тут, возможно, кое-чего не хватает. Как вы сами сказали, форс-мажор. Но карта, и это главное, на месте.
Говорить о том, что карта была в двух экземплярах, и о кое -чем еще она, разумеется, и не подумала. Незачем ставить Юрия под удар, эти люди не любят свидетелей, как она не раз убеждалась. И уж тем более не собиралась она ему рассказывать как на "Карпатии" среди плача и стонов чудом спасшихся, она торопливо собирала всякие бумаги, перемешивая их с выдернутыми из бювара барона, и мочила их под струей воды в уборной, изготовляя поддельные документы...
Гостья сгребла деньги со стола, совершенно без стеснения задрала платье и принялась укладывать купюры в широкий кожаный пояс, вроде тех, какие в дни его молодости любили носить охотники и моряки. Глядя на ее обтянутые шелковыми узкими панталонами стройные крепкие ноги и соблазнительные изгибы женской фигуры, мистер Митчелл вдруг ощутил в чреслах уже изрядно забытое томление. Глаза его невольно скользнули к широкой кровати под пологом. Сейчас в его портмоне сотня с лишним фунтов, предназначенных на оплату годового взноса в три клуба, в которых он состоял. Что если предложить их этой дамочке за мелкую в сущности услугу? Банкир какую-то секунду колебался, но вспомнил льдистый презрительный взгляд Пантеры и чутьем мальчишки из грязных трущоб Глазго, поднявшегося почти в высший свет, понял — не стоит. Рискованно...
Между тем та, закончив дело, одернула платье и положила несколько бумажек в ридикюль.