"Словно я у него на допросе", — подумал возмущенно хозяин и невольно нахмурился.
— Я... и в самом деле хотел... сам уладить все свои дела. Кто ж знал, что эти русские fartovye так облажаются? Мне рекомендовали их вполне достойные доверия люди...
— Ложа и не винит вас! Иначе бы с вами говорили другие и совсем по-другому, — чужак зловеще улыбнулся.
— Да, уважаемый ... — нервно ответил банкир. — И прошу извинить, что не предлагаю вам кофе или чая. Я, будучи, так сказать, предупрежденным о вашем визите, отпустил прислугу, ей незачем вас видеть.
— Предусмотрительно. Но виски или шерри у вас, надеюсь, найдется?
— Да, конечно, — Митчелл почему-то почувствовал себя очень неловко. — Простите, сию минуточку!
Покинув гостя, он скоро вернулся с бутылкой и парой стаканов на подносе, на нём же стояла тарелочка с вяленым осьминогом, соль, перец и чаша со льдом.
— Так сказать, все, что нашлось у меня на кухне...
Блэк деловито налил себе виски на три пальца, бросил в стакан пару кубиков льда, а потом, достав из кармана складной матросский нож, принялся нарезать щупальца тонкими колечками. Затем, густо присыпав их красноватой пылью кайенского перца, выпил виски и закусил осьминожиной.
Мысленно банкир почему-то напрягся. На его памяти так закусывал лишь один человек — Пит Акула — последний белый тихоокеанский пират. Банкир нервно усмехнулся про себя. Между тем Блэк, допив виски, поднялся с дивана и приблизился к стене, на которой висела картина в золотой раме.
— Хм, странный у вас, однако, вкус... — в бесцветном голосе звучало неподдельное удивление.
И было от чего. Цветная картина изображала жуткую тварь, более всего напоминающую огромного головоногого моллюска с зубастым клювом и щупальцами, с огромными зелеными глазами, но при этом странно схожими с человеческими очертаниями массивного студенистого тела. Чудовище расположилось, так и напрашивалось — разлеглось, на гигантском каменном троне, расписанном извилистыми узорами и клинописью иероглифов.
Тварь была облачена в серый стального оттенка доспех, чьи пластины походили на раковины. На голове вместо короны красовался шлем с шипами и рогами. К тому же создание еще и имело две пары многопалых рук, кисти которых были переплетены, и оно опиралось на них усеянным мелкими щупальцами "подбородком". Гладкая шкура существа отливала мертвенным отблеском, как стоячая вода в омуте трясины.
От изображения явственно исходила аура злобы, могущества и древности, словно от иконы властелина тьмы из богохульного запретного храма. При этом трудно было отделаться от ощущения, что это изображение было нарисовано с натуры.
— Да вы правы, — поддержал беседу банкир. — Это необычная вещь. Ее написал один сумасшедший художник, покончивший с собой в Бедламе. Он зарабатывал на жизнь, рисуя портреты, но сейчас, благодаря успехам фотографии, спрос на них падает... Ну а для себя — вот такие вот полотна. Мне говорили, будто он рисовал то, что видел в своих снах. Бедняга... У него было много таких картин... Эту я купил на благотворительном аукционе в пользу вышеупомянутого учреждения для скорбных умом. Обошлось всего в десять фунтов. Вам понравилось?
— Ну, вообще то, — гость Митчелла как-то странно посмотрел на банкира, — если он видел во сне такое, то неудивительно, что наложил на себя руки. Хотя... — он сделал многозначительную паузу, — как знать, возможно, после смерти он попал именно туда, где обитают подобные создания. Ведь что мы, в сущности, знаем о смерти?.. К слову, похожие я видел в Лхасе в одном довольно таки необычном монастыре. Ложу тогда заинтересовало...— Блэк оборвал незаконченную фразу на полуслове, словно сказал больше, чем можно.
— Но к делу... — Блэк мгновенно забыл о картине. — Итак, что от вас потребуется? Во-первых, некоторая сумма денег. Настоящих английских денег, а не тех фальшивок, которыми вы временами приторговываете через своих итальянских приятелей.
Во-вторых, билет третьего класса на рейс этого хваленого "Титаника". На тот, разумеется, которым отправится известное нам с вами лицо. В-третьих, документы подобного свойства на вот эти имена, — на листе бумаги появились два мужских и одно женское имя — все иностранные...
— Это будет не очень просто... — протянул Митчелл.
— Бросьте, я ведь знаю, что у вас есть знакомый гравер, творящий в этом смысле настоящие чудеса.
Гость подмигнул банкиру.
— Вот и все. У вас для этого впереди целый месяц, я думаю, справитесь.
— Я... признаться... не вполне понимаю замысел... — пробормотал Митчелл растерянно.
— Потом поймете, — заверил его гость.
— Но пассажирам третьего класса запрещен вход в помещения первого и второго классов, а обслуживающий персонал подобран очень старательно. Кроме того, жизнь и имущество пассажиров будет охранять некоторое количество тайных агентов, включая и Скотланд-Ярд. Или у вас есть план?
— Планом будет заниматься Пантера. Так решил Экселенс. И именно с этим "зверем" вам предстоит быть на связи, ибо срочные дела требуют от меня отбыть в Дурбан, и в Южной Африке я пробуду не менее двух месяцев. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, все перечисленное мною вы вышлите по этому адресу, — сложенная вчетверо бумажка легла на стол перед Митчеллом. — Вместе вот с этим кулоном. Именно по нему вы и узнаете Пантеру, когда наш человек, сделав дело, с вами свяжется. Вручите гонорар оговоренной суммы и заберете...товар. На сем позвольте откланяться.
Надвинув шляпу, Блэк исчез из комнаты, оставив Митчелла в изрядной прострации...
На столе между бумагами поблескивал оставленный пришельцем кулон — сложивший лапки паук на тонкой цепочке... Знак Ложи, при рождении именовавшейся Ложа Паука, но давно уже ставшей для своих адептов просто Ложей.
***
Покинув особняк банкира, Блэк двинулся пешком в направлении Коммершл-стрит. Путь его лежал к Ньюгейтским докам и Хайгетской пристани.
По обоим берегам Темзы на два десятка миль тянется порт, который не утихает ни на минуту. Насыщенный копотью воздух день и ночь дрожит над ним от лязга подъемных кранов, гудков пароходов и свистков паровозов. Огромные портовые склады поглощают товары, которые из месяца в месяц выгружают здесь тысячи океанских пароходов, чтобы потом, взяв на борт новый груз, снова отправиться в большой мир — в Кейптаун, Мадрас или Гваякиль. Армия матросов, грузчиков, коммивояжеров заполняет многочисленные портовые кабачки и гостиницы. Здесь легко затеряться до времени.
Размышляя об этом, слуга Ложи углубился в хитросплетение переулков Ист-Энда. Вокруг возвышались ветхие стены покосившихся полуразрушенных домов — в иных зияли проломы, как от ударов тараном. Между ними то тут, то там расположились заросшие бурьяном пустыри, словно бросая вызов слухам о бешеной дороговизне лондонской земли. Порою на них горели костерки, вокруг которых грелись оборванные личности. Покосившиеся сараи, склады, нависавшие над грязными тротуарами коньки крыш, грязные подслеповатые окна, светившиеся тускловатым зловещим светом.
Публика, попадавшаяся Блэку навстречу, — шатающиеся пьяницы, разной степени потрепанности шлюхи и их кавалеры к нему интереса не проявляли. Идет себе человек и идет — разве Англия не свободная страна, в которой каждый может ходить, где хочет?
Пресловутое чувство опасности ничего не подсказало. Просто в глубине переулка, куда свернула таинственная личность, возникли, сгустившись сами собой из туманной мглы человеческие силуэты... Один, два, пять...
Первой была опухшая тетка — явно из бывших проституток, но теперь окончательно вышедшая в тираж. На аукционе блудниц за нее никто бы не дал и шести пенсов. Глаза ее горели злобой ко всему миру, пальцы судорожно сжимались, словно она хотела за что-то ухватиться. На шаг от неё отстал лысый угрюмый недоросток. Следом за ним плелся тощий заморыш — он был сильно пьян, отчего выглядел самым смелым в этой компании осатаневших двуногих. За ним — бывший матрос, судя по затрепанному берету и высоким сапогам. Слева от него расположился настоящий великан с лицом добродушного идиота, поигрывавший толстой короткой дубинкой — можно было поручиться, что она налита свинцом и что раздробила не один череп...