Над головой сыщика в высоком голубом небе проплывал огромный дирижабль, на ветвях деревьев ныли птицы, из канав кричали водолазы. Ронислав, наслаждаясь великолепием родного города, откинулся на оббитую кожей спинку дивана. Рядом с ним лежал предусмотрительно оставленный Фирсом свежий выпуск «Чутков», тот самый, который Вийт столько раз сегодня подписал автографом.
Сыскной надзиратель развернул газету и погрузился в чтение. Он и не подозревал, сколь таинственным, пугающим и непонятным является происшествие, которое ему предстояло расследовать.
* * *
Чудовищное здание Археологического музея окружал регулярный парк в английском стиле. Подъехать ко входу было невозможно, и последнюю часть пути Вийт и его верный Фирс прошли пешком. Перед парадной лестницей, однако, они наткнулись на шумную толпу. Бравый городовой, угнездившийся на верхней ступени, с трудом сдерживал возмущённых людей.
— Я служу здесь! — орал, перекрикивая всеобщий гам, раскрасневшийся пожилой господин в котелке. — Немедленно пропустите!
— Мы ещё неделю назад приобрели входные билеты! — стараясь сохранять спокойствие, веско говорил отец семейства. К нему жались жена и выводок детей.
Городовой, однако, стоял непоколебимой скалой.
— Музей закрыт! — выкрикивал он. — Время возобновления работы будет объявлено! Разойтись!
Вийт в сопровождении невозмутимого Фирса пробился через толпу и попытался пройти мимо полицейского, но тот, не пропуская, решительно раскинул в стороны руки.
— Идите прочь, господа студенты! — сказал он сурово. — Занятий сегодня не будет. Возвращайтесь завтра в обычное время!
— Но помилуйте, господин городовой… — начал было Ронислав, но страж не хотел его слушать.
— С минуты на минуту сюда прибудет сам Вийт! — грозно вскричал он. — Не путайтесь под ногами!
Фирс наклонился к детективу:
— А я ведь говорил, что в цивильном ходить не стоит. Был бы ты в мундире…
— Лучше подай моё удостоверение! — зашипел находчивый детектив. — Быстрее!
— В мундире, — невозмутимо ответствовал тот. — Удостоверение — в мундире.
Сыщик неслышно чертыхнулся и вновь поворотился к городовому.
— Милейший, я и есть Ронислав Вийт!..
— Вон отсюда! — взревел полицейский.
Дедуктивист обречённо оглянулся на своего помощника. Тот стоял с каменным лицом, но к груди его теперь была прижата газета «Чутки». Дагеротипом на первой странице вперёд.
— Вот! — закричал, указывая на свой портрет, Вийт. — Глядите, господин постовой!
Полицейский раздражённо отмахнулся, но взгляд его всё же скользнул по снимку. Городовой замер, потом взял из рук Фирса газету.
— Так и есть, что ли? — недоверчиво спросил у истопника страж порядка. Он вертел дагеротип, постоянно переводя взгляд на сыщика.
— Так и есть, — кивнул слуга. — Это сыскной надзиратель барон Ронислав Вакулович фон Вийт, собственной персоной.
— Что-то вы больно молодые, — пробормотал охваченный сомнениями постовой, но всё же отдал честь и посторонился, открывая проход.
* * *
В вестибюле, погружённом в разноцветный из-за витражных окон сумрак, знаменитого детектива встретил пожилой господин в мундире.
— Пойдёмте, пойдёмте, — бормотал он, и глаза его беспрестанно плыли куда-то, будто высматривали в воздухе нечто невидимое. — Пойдёмте! А то воет и воет!
— Это ночной сторож Рымарь, — представил его городовой Кутюк и сразу же решительно устремился через мраморную колоннаду вглубь музея.
Вийт и Фирс бесстрашно зашагали следом. Рымарь семенил чуть позади.
В пустынных залах никого не было. Лишь бесчисленные экспонаты взирали на пришедших с равнодушием пережитых веков. В давящей тишине отдавались гулким эхом шаги, да из-за спины доносилось беспрестанное бормотание:
— Пойдёмте, пойдёмте!
Четвёрка смельчаков миновала зал средневековых пыток с самой большой в Европе коллекцией дыб; огромную, высотой с человека, стопу от несохранившейся древнеримской статуи; выставку окровавленных халатов Чингисхана и выстроившиеся вдоль стен египетские мумии. Пройдя через ворота из шумеро-аккадских чудовищ с телом быка, орлиными крыльями и человеческой головой, служители порядка оказались в неприметном коридорчике.
Тут уже и Вийт услышал леденящие кровь звуки. Будто струи времени вырывались из топок тысячелетий… Или стенал от зубной боли крепкий зрелый мужчина.
У двери, из-за которой доносился вой, переминалась с ноги на ногу барышня в казённого вида тёмно-коричневом платье в пол. Она была мертвенно-бледной. В посеревших глазах бурлил ужас.