– У меня две дочки, и им нужна мать, а ты, судя по всему, девушка благоразумная и бережливая. Да и своих детей мы сможем еще завести, ежели захочешь. Квартира моя тебе понравится – она прямо над мастерской. Поднимешься посмотреть?
Подниматься Элис не стала. Она точно знала, что каждая из ее знакомых – за исключением, быть может, двух ее сестер – посоветовала бы ей принять это предложение. Голова у Элис шла кругом, и она, отклонив его, чувствовала себя эгоисткой, ведь будущее Эммы тоже было поставлено на карту. В полном смятении она пришла домой, бросила сверток на кровать и только тогда заметила на полу под дверью маленький конверт. Кто-то им написал. На конверте стоял штемпель международного отправления, а среди знакомых Элис имелся лишь один человек, который жил за пределами Англии. Письмо от сестры Элис прочла с едва сдерживаемым волнением: что ж, принц на белом коне, может, и не понадобится. Маргарет Тернер, ее старшая сестра, только что дала ей шанс на новую жизнь.
Оставив позади лавочника и женщину, рассуждавших о гибели Шерлока Холмса, Элис прибавила шагу, надеясь на то, что ей хватит монеток, чтобы сегодня же отбить телеграмму в Шанхайское международное поселение[1].
III
За последние несколько дней Эмму столько раз практически вывернуло наизнанку, что сил на еще один такой опыт не осталось. Судно едва отчалило от пристани, как один из матросов уже увидел ее на палубе стоящей на коленях и упершейся лбом в перила: удержать в себе содержимое желудка она была не в силах. Матрос пообещал, что лучше ей станет, когда они выйдут в открытое море и берег исчезнет с горизонта. Лучше ей стало, это верно, однако в открытом море они провели уже больше недели, а Эмма по-прежнему страдала от морской болезни. И с тоской вспоминала о твердой английской земле под ногами.
Хотя и не могла не признать, что в некотором смысле пребывание в открытом море имело свои преимущества. Воздух, разумеется, был намного чище и свежее, чем в Лондоне, да и люди казались более умиротворенными, чем в городе: никуда не спешили, просто дожидались момента, когда судно доставит их к месту назначения. Речь, правда, шла не о роскошном пароходе, как те новенькие трансатлантические лайнеры, изображения которых красовались на почтовых открытках в газетном киоске в Риджентс-парке. Более того, когда Эмма смирилась наконец с тем, что они с сестрой едут не куда-нибудь, а прямо-таки в Китай, она отправилась к этому киоску и украла одну открытку с целью созерцать увиденное и утешаться мыслью, что морское путешествие обещает по крайней мере быть увлекательным. Тогда она даже подумать не могла, что желудок ее так взбунтуется и что трансатлантические лайнеры, которые красуются на почтовых карточках, служат, как можно догадаться по их названию, исключительно для выполнения рейсов через Атлантический океан и пунктом их назначения является Америка. А то судно, на котором они отправились в Азию, оказалось легким и весьма скромных размеров. Большая часть его внутреннего пространства предназначалась для разного рода товаров, но и кают там тоже хватало. Сестра Элис, мисс Маргарет Тернер, забронировала им билеты в каюту второго класса, так что в этом отношении жаловаться Эмме не приходилось. Да и питание было вполне приличным, хотя сама она решилась попробовать судовую кухню только на третий день, когда приступы тошноты чуть поутихли, дав передышку и ей, и их каюте. Удивление сестер вызвала щедрость мисс Тернер, которая позволила себе подобного рода траты. Особенно если учесть, что на судне имелись места и подешевле, на которые Эмма с Элис согласились бы с не меньшей благодарностью.
– Кажется, ты совершила ошибку, выбирая, с какой из сестер тебе оставаться, – сказала она Элис в их первую ночь на борту, когда обе они глядели в качающийся потолок каюты, лежа на койках, гораздо более удобных, чем матрас в их лондонской квартире.
Элис хохотнула и повернулась к Эмме, пытаясь заглянуть ей в лицо. С той самой минуты, как сестры поднялись на борт, она тоже чувствовала себя менее напряженной и более спокойной, почти как в те благословенные времена, когда родители девушек были еще живы и Элис не пришлось взвалить на себя груз насущных забот. Лунный свет, лившийся сквозь иллюминатор, освещал ее лицо бронзового оттенка. Кожа у Элис была смуглой, хотя она никогда не загорала, глаза карие, волосы светло-каштанового оттенка. Все в ней было каким-то оливково-золотистым, в отличие от Эммы, беляночки с голубыми глазами и темными волосами. Эмма раздумывала о том, похожи ли мисс Тернер и Элис. Они же родные сестры, хоть и виделись за последние пятнадцать лет всего пару раз.
1
Шанхайское международное поселение (или сетлмент) – территория Шанхая, находившаяся под международным управлением с 1842 по 1943 год.