Неудача уже стоит прямо перед ним, запашок накатывает волнами. Что он говорит? Кричит, лицо налилось кровью…
– Повтори, я не расслышал.
– Я говорю, что отца выкапывать из могилы не дам! Потому что не хочу, чтобы он понял дело так, будто я приглашаю его вернуться домой! Видят боги, я своего батюшку люблю, да только живого – а мертвый мне на дворе не надобен! Знаю я, знаю, чем такие приходы мертвецов заканчиваются!
Хотен крякнул. Он мог бы сказать, что вот уже на седьмой десяток перевалил, однако ни разу еще ему не довелось увидеть ожившего мертвеца и что, на тот случай, если станет такой приходить, есть доброе народное средство – забить, когда вернется спать в свою могилу, прямо в сердце осиновый кол. Мог бы это сказать Хотен, да предпочел промолчать. А вместо этого – тихо, медленно:
– Говорят в народе, что мертвый встает из могилы и досаждает живым, только если те чего-нибудь не сделали для него, что обязаны были. Скажи, а разве ты отомстил за убийство своего отца?
Юноша замолчал. Хотен, впрочем, предвидел, что он не согласится раскапывать могилу. Сыщику и самому не очень-то хотелось раздевать отобранного у земли страшного (что скрывать?) мертвеца и при неверном свете факелов всматриваться в почерневшие раны. За долгую его жизнь только дважды приходилось проделывать такое, при этом в одном случае с согласия великого князя и оба раза – со строжайшими предосторожностями, чтобы не проведал ни простой народ, ни церковники.
– Ладно, не хочешь откапывать, так и не будем, – вздохнул славный сыщик. – Вот только тогда ты на себя большой грех возьмешь, сынок. Тебе ведь в любом случае теперь придется поймать Чурила и жечь на огне, после чего убить и закопать безвестно. А вдруг окажется, что наши свидетели ошиблись, и этот копейщик невиновен?
Молодой Неудача Добрилович уставился в пол, размышляя. На его гладком лице прочитал Хотен тяжкую работу мысли, а вот отдаст ли парень теперь лучшего отцова коня, этого и Хотен не сумел прочитать. Неожиданно, легко кашлянув, за спиною хозяина заговорила Прилепа, и ему, как всегда почти, приятно было услышать её странный для бабы за сорок звонкий девичий голосок:
– Не нужно тревожить прах почтенного боярина. Ты, Хотен, нашел единственно правильную разгадку. А вот с поимкой убийцы я бы повременила. Надо сначала попытаться вызнать, сам ли Чурил замыслил убить своего хозяина или же нанят для того был. А уж если не выведаем ничего о заказчике, тогда только ловить и пытать – просто другого способа узнать, был ли заказчик, не будет.
Хотен кивнул, соглашаясь. А вот молодой Неудача заявил, снова не глядя ему в глаза:
– Я и тому удивился уже, да только промолчал, почтеннейший Хотен Незамайкович, что баба сия, мне ведомая как твоя раба, присутствует на нашем тайном разговоре. А сейчас еще посмела и свое слово сказать!
– Баба сия, Неудача, не раба мне, – заговорил Хотен твердо, но без особого желания раскрывать перед этим молокососом свои семейные отношения – да куда тут денешься? Приходится ради дела. – Не раба мне Прилепа, а свободная прислуга, моя верная подруга и помощница. Теперь, как состарился, весь розыск, тот, что на ногах, ею делается, а вот думаем мы вместе. Что мне ведомо, то и ей. И если решишься ты довести до конца розыск убийцы отца твоего, придется тебе довериться ей, потому что искать будет Прилепа.
Хотен замолчал. Он вовсе не собирался сообщать о том, что Прилепа, помимо всего прочего, еще и мать пятерых его детей – двух сыновей и трех дочек. Дочери уже выданы замуж, а старшего из сыновей, Сновида, крещенного Михайлом, Хотен собирается туда попозже признать своим законным сыном и наследником. Прибрачить, как говорят киевляне в таких случаях, и в таких случаях тут единственный путь – стать под венец с матерью Сновида. Чуть попозже… Ожегшись на первом браке, Хотен не пожелал снова испытывать судьбу и даже на Прилепе побоялся жениться, хоть она тысячу раз доказала ему свою верность и преданность…
– Ну вот что, – произнес Хотен внушительно. – Коня ты мне пригони, ибо убийцу я тебе нашел. А на заказчика, коли был такой, мы с Прилепой выйдем, никуда не денется. Давай теперь вспоминай, не обидел ли твой покойный отец чем-нибудь Чурила.
– И не ври, – бросила Прилепа. – Не старайся отца обелить. Тут только правда нужна. Не отбил ли твой батюшка у Чурила девку?
У молодого Неудачи Добриловича отвалилась челюсть. А Хотен крякнул и, развернувшись на скамье, встретил торжествующую улыбку Прилепы. Видать, уже успела баба кой-чего раскопать. Ну и слава Богу, если заказчика не было. Не знаешь ведь, на кого из сильных мира сего можешь выйти и сам подставиться из-за какого-то коня. Вздохнул Хотен и обратился снова к юноше: