- Увы, но природа не наградила меня музыкальным слухом, ваше сиятельство.
- А жаль. Сейчас бы что-нибудь, да и сыграли.
Чавчавадзе явно шутил. Ему хотелось хоть как-то разбавить и до того скучную обстановку. В отличие от исправника, князь не спешил. Он осматривал гостиную досконально. Ираклий с интересом минуты две разглядывал сначала бронзовые подсвечники, что стояли на голландской печке, потом мраморную скульптуру, не то Афродиты, не то Афины, а, может быть, и самой Паллады, что стояла в углу между окон. Зато с картинами князь возился дольше. Душа гостиной - портреты различных персонажей его заинтересовали. Правда не сами полотна, а то, как и где те висели. Он перелез через ограждение и начал каждую трогать, убеждаясь, что она находится на своем месте, чем вызвал у исправника удивление.
- Для чего вы это делаете, ваше сиятельство? - полюбопытствовал Косолапов.
- Хочу убедиться, Серафим Григорьевич, что картины не перевешены. Вы же видите, - он отстранил один портрет в сторону, - что под картиной обои намного темнее. Если картину не трогали, то очертания и контуры рамки должны совпадать.
Серафим Григорьевич еле сдержался, чтобы не сказать: Ну, ну. Метод определения довольно специфический и непрактичный. Ведь те же картины мог запросто перевесить хозяин музея. Да и не стал бы вор, который и без того наделал шума возиться с ними, понимая, что кто-нибудь мог и выйти посмотреть, почему это собачка вдруг сначала залаяла, потом заскулила, а теперь и вообще голоса не подает. Раз уж он действовал по заказу, а Косолапов в этом не сомневался, действовал точно. Взял, что нужно и ушел, вот только что?
- Разрешите обратиться, ваше благородие, - раздался за их спинами голос околоточного. Тот уже видимо показал уряднику дом, откуда можно было позвонить, и теперь пришел в музей. Значит, что-то случилось.
Они с Чавчавадзе повернулись одновременно. Князь даже на мгновение забыл о картине, и та грохнулась о стену.
- Вас тут спрашивает смотритель музея, господа, - проговорил Сухарев.
- Смотритель музея? - хором проговорили полицейские.
Впервые за все свои годы в полиции титулярный советник Косолапов почувствовал себя идиотом. Он представил себя со стороны, и первое что пришло в голову, так это то, что если ему и предстоит пенсия, так выходит - заслужил. Пришел к печальному выводу - стареет. А может просто - перенервничал? Ведь не всегда же в городе такие преступления. Как же он сразу не сообразил, что Кирилл Андреевич (человек ко всему прочему занятой) мог поручить кому-нибудь, смотреть за его музеем. Проводить экскурсии, рассказывать о художнике и его брате.
- С кем могу я поговорить? - Спросил вошедший вслед за околоточным старичок невысокого роста с окладистой седой бородой.
- Ну, со мной, - проговорил исправник, - титулярный советник Косолапов Серафим Григорьевич. С кем имею честь общаться?
- Позвольте представиться, Поликарп Федорович Теткин, смотритель музея.
- Это, - Косолапов указал на грузина: - начальник криминалистической лаборатории - князь Ираклий Чавчавадзе.
Старичок сорвал с головы картуз и поклонился.
- Вы как раз вовремя, Поликарп Федорович, - проговорил князь, - пожалуй, только вы сможете нам подсказать, что было похищено из музея.
- А разве вам Семеныч не сказал? - Удивился старичок.
- Должен вас огорчить, - проговорил Косолапов, - но сторож был этой ночью убит.
Ноги Поликарпа Федоровича подкосились, и он стал медленно оседать на пол.
- Что с вами, Поликарп Федорович?! - Вскричал исправник и кинулся к старику.
- Плохо мне что-то. - Прошептал он. - Сердце уже не то. - Затем показал пальцем на карман пиджака и сказал: - Там таблетки.
Косолапов вытащил из кармана коробочку. Смотритель сказал сколько нужно. Чавчавадзе сбегал за водой. Наконец Поликарпу Федоровичу полегчало.
- Чем я смогу помочь, господа? - Поинтересовался он.
- Нам нужно, вместе с вами осмотреть музей и выяснить, что конкретно пропало. - Проговорил Ираклий. - Начнем, пожалуй, отсюда. Я пока за водой ходил, понял, что кухню осматривать нет смысла.
- Вы правы, ваше сиятельство, - проговорил смотритель. - Там действительно нет ничего такого, что могло бы заинтересовать вора.
Он встал, прошелся по комнате. Снял с крючочка канат и подошел к роялю. Коснулся крышки. Затем вернулся к столу и сказал:
- Вещи все на месте.
- А картины? - Ираклий явно желал знать, не перевешивал ли их кто-то. - Их никто не перевешивал?