– Все мы соболезнуем вашей утрате, – спокойно произнесла Норма, хоть ей было не по себе от того, что рядом с ней впервые не было никого из братьев и сестры. – Но у нас осталось несколько вопросов. И если вы хотите выяснить причины…
– Все, чего я хочу, так это вернуть свою радость!
– Это не главная наша задача, – отрезала она, вызвав оханье у служанки. Компресс со шлепком упал обратно в воду. Барон приподнялся на локтях, уставившись на Норму опухшими глазами. – Скорее всего, имел место поджог, и мы собираемся выяснить, кто это сделал. Это все, что в наших и ваших силах.
Барон неожиданно издал смешок, а после повалился на спину и истерически расхохотался:
– Вы не понимаете! Ничего не понимаете! Поджог! Какая пошлость, аха-ха… Она обратилась, это ясно? Как и было сказано, жар-птица обрела оперение!
Он не лгал. Ни словом не лгал. Но ложь не противоположна истине, вот в чем подвох. Человек может верить в то, что говорит, верить безоговорочно, что создает искажения мыслей, а значит, и речи.
А барон все хохотал, размазывая по щекам последние островки пудры, мушка сползла у него со щеки на покрасневшую шею.
– Шли бы вы отсюда, милочка. Их светлость крепко горевать изволит, – забормотала служанка, хватая Норму под локоть и силясь подтолкнуть ту к дверям. – Горе-то какое.
– Всенепременно, – кивнула Норма и вытащила женщину следом за собой. Та заохала на манер курицы из тех, которые ходили по монастырскому двору, подметая грязь мохнатыми белыми лапами. Что же она, не справится с наседкой? – Вы ответите мне на несколько вопросов, – заявила Норма, глядя в перепуганное сдобное лицо.
Служанка захлопала светло-голубыми глазами с короткими ресницами, прижала пальцы к рыхлой груди, прикрытой косынкой. Залепетала:
– Да я ведь… ни сном ни духом, вот вам святый знак!
– Вот это мы и выясним, – пообещала Норма. Только твердость поможет ей выдержать это испытание. Она не может вернуться с пустыми руками, она себе этого не простит. – Вопрос: что за существо жило в клетке в той гостиной?
– Не знаю, не ведаю! – визгливо отозвалась служанка. – Там всегда заперто было, входить не велено.
Занавесь качнулась лишь раз.
– Да, заперто, – согласилась Норма. – Но в ответ на первый вопрос вы солгали.
Под раскрасневшимся носом горничной выступили капельки пота.
«Диана уже ошалела бы от запаха ее страха… А вот Илая стоило бы взять, он умеет располагать людей к себе, – с тоской подумала Норма. – Нет, я должна сама провести это дознание. Иначе на что я вообще годна?»
Служанка сглотнула.
– Чуда-Юда там обитала. Я в щелку видала клетку, слышала, как скрипит она и клекочет. Грешна, любопытство мое-о… – закатила она глаза, но поняв, что ее ужимки на девушку не действуют, кашлянула и поправила косынку на глубоком декольте. – Хозяин уж очень ее любил, зверушку свою. Кормил перепелиными яйцами и фиалковыми бутонами! А еще какие-то ве… верита… беритамины скармливал, что составляла ему отдельная мистерика. Ну, знаете, из тех, которым вода подвластна, так что они то мазь от морщин сварят, то свечу от геморроя отольют… Или вот, корм для питомца, тем и живут… Да не смотрите вы так, аж самой душе дурно делается! – взмолилась женщина, на этот раз искренне.
Норма моргнула. Женщина судорожно вздохнула и снова осенила себя знаком крыльев.
– Хорошо, я вам верю, – медленно произнесла Норма. Голова у нее гудела, словно в ней хлопали исполинскими ставнями окна, а светлые колыхались так часто, что света за ними она уже не видела. Глаза пекло словно бы изнутри. – А теперь вы дадите мне имя и адрес той мистерики.
Впервые она по-настоящему почувствовала, что такое дознание. И ей не понравилось.
Облазив комнату вдоль и поперек, Лес нашел след взлома на окне, а Диана – обгоревший клочок пергамента. Затем младшая встала на след возможного поджигателя и проделала его путь. По всему выходило, что дальше клетки он не заходил, однако это не делало его невиновным. Следов животного, обитавшего в клетке, нигде не обнаружилось.
Илай зарисовал каждую мелочь, скрупулезно перенеся расположение каждого предмета в комнате на лист блокнота. Теперь достаточно будет открыть зарисовки, чтобы вспомнить, как все было. Нежданно под его рукой, рядом с планом залы, появился карандашный набросок распахнувшей пламенные крылья птицы. Илай раздраженно растер его пальцем. Даже если предположить, что птица была, она не могла взломать окно. Был кто-то еще. Этот кто-то не украл ничего ценного, только вошел, впустил в дом огонь и покинул его тем же путем.