– Где же вы до сих пор пропадали, бездельники? Я так беспокоилась о вас, просто не знала, что и думать. Раза четыре подогревала ужин, чтобы он был горячий к вашему приходу, и, наконец, мое терпение лопнуло, я готова была отдуть вас, как только вы явитесь. Вы, должно быть, с голоду умираете, бедняжки! Садитесь же, садитесь, не теряйте времени.
Приятно было сесть за стол и приняться за горячие свиные котлеты и свежий черный хлеб. Старый дядя Сайльс тоже сел за стол, закончив молитву и призвав на головы всех домочадцев небесное благословение, а я тем временем старался придумать, чем бы объяснить наш поздний приход. Когда наши тарелки были наполнены, тетя Салли повторила свой вопрос:
– Видите ли… мис… миссис… – начал я, запинаясь.
– Гек Финн! С каких это пор я стала для тебя миссис? Жалела ли я когда-нибудь для тебя тумаков и поцелуев с той минуты, когды ты впервые стоял в этой комнате, а я приняла тебя за Тома Сойера и благословляла Создателя за то, что он послал тебя мне, хотя ты успел тогда солгать мне четыре тысячи раз, а я всему верила, как дура? Зови меня тетей Салли, как ты всегда делал.
Я исполнил ее желание и затем продолжал:
– Ну, так вот мы с Томом решили пройтись пешком, подышать чистым воздухом лесов, и дорогой повстречали Лема Биба и Джима Лена. А те пригласили нас идти с ними – собирать ежевику сегодня, и сказали, что возьмут собаку у Юпитера Дунлапа, так как он сказал им, всего минуту назад…
– Где они могли видеть его? – прервал меня старый Сайльс, и когда я взглянул на него, удивленный тем, что он выказал недоверие по поводу таких пустяков, я заметил, что он был сильно взволнован. Его вопрос немного сбил меня с толку, но я оправился и отвечал ему:
– Они видели его, когда он копал землю вместе с вами, незадолго до заката солнца.
Он сказал только «гм!» с несколько разочарованным видом и не сделал более никаких замечаний. Я продолжал:
– Ну, так вот, как я уже говорил вам…
– Довольно, можешь не продолжать! – перебила меня тетя Салли. Она смотрела мне прямо в глаза и пылала негодованием. – Гек Финн, – заговорила она с угрозой, – каким это образом люди собираются идти за ежевикой в сентябре?
Я увидел, что промахнулся, и молчал, не зная, что сказать. Она подождала ответа, все еще продолжая смотреть на меня, и тогда заговорила снова:
– И каким это образом пришла им в голову идиотская мысль отправиться за ежевикой вечером?
– Видите ли, миссис, они… сказали… что возьмут фонарь, и…
– О, замолчи же, наконец! Отвечай мне: зачем им нужна была собака? Охотиться за ежевикой, что ли?
– Я думаю, миссис, что они…
– Ну, Том Сойер, послушаем теперь, какую ложь придумал ты, в дополнение к его вранью! Говори – и предупреждаю тебя заранее, что я не поверю ни одному слову. Ты и Гек Финн, наверное, были там, где вас вовсе не просили, я в этом уверена; я хорошо знаю вас обоих. Теперь объясни мне всю эту чушь насчет собаки, ежевики и фонаря, да смотри не увертывайся, слышишь?
Том, сильно уязвленный, отвечал ей с важностью:
– Очень жаль, что Геку пришлось выслушать столько оскорблений из-за пустой ошибки, которую всякий мог сделать.
– Какую же он сделал ошибку?
– Да только ту, что сказал: ежевика, когда надо было сказать – земляника.
– Том Сойер, если ты будешь продолжать бесить меня, то даю тебе слово, что я…
– Тетя Салли, вы жестоко заблуждаетесь, конечно, не подозревая этого. Если бы вы изучили как следует естественную историю, вы знали бы, что во всей вселенной, за исключением только Аркенсью, всегда охотятся за земляникой с собакой… и фонарем…
Но тут тетя Салли точно обезумела. Она накинулась на Тома с такой яростью, что слова вылетали из нее залпом, как выстрелы. Тому этого только и нужно было. Он довел ее до вспышки, а затем спокойно предоставил ее гневу сгореть и утихнуть. И когда гнев тети Салли проходил, ей было так тяжело вспоминать о своей вспышке, что она не хотела уже слышать об этом ни слова. Так случилось и теперь. Когда она успокоилась и оправилась, Том заговорил совершенно невозмутимо:
– И все-таки, тетя Салли, я повторяю…
– Замолчи! – крикнула она. – Я не хочу тебя слушать.
Таким образом, вопрос этот был закрыт, и мы избавились от всяких объяснений. Том устроил это дело мастерски.
Глава VII
Бенни казалась несколько задумчивой, часто вздыхала; но вскоре она стала расспрашивать нас про Мэри, Сида и тетю Полли. Тетя Салли тоже повеселела и, в свою очередь, обратилась к нам с расспросами, постепенно успокаиваясь и становясь по-прежнему доброй и ласковой, так что ужин закончился весело и приятно. Но старый дядя Сайльс не принимал участия в разговоре; он казался встревоженным, его мысли были чем-то заняты. Он часто вздыхал, и сердце надрывалось при виде его грустного, озабоченного лица.