«Посмотри, мама, вон грузовик!»
Тем временем внизу проплывал синеватый лес, затем замелькал настил и габаритные ограничители взлетно-посадочной полосы.
Шины мягко зашуршали по взлетно-посадочной полосе, и самолет начал снижать скорость, одновременно заворачивая влево, к терминалу.
На мгновение знатную гостью охватила легкая паника — и это несмотря на полную уверенность, что ей можно не опасаться толчеи аэровокзала. Неподалеку пассажирку уже ожидали автомобили. О ее багаже, о самолете и прочем должна была позаботиться свита Арианы. Аэродром располагался на окраине Новгорода, через который ее должен был промчать лимузин с тонированными стеклами: изнутри все видно, но любопытный взгляд уже не проникнет в салон снаружи.
Ох уж эти чужаки! И вся их беспорядочная суета. Ариана, впрочем, любила суету, но в безопасном отдалении — как-никак, это было ее творение. Доктор Эмори разбиралась в передвижениях массы, но не в ее составляющих. На расстоянии же и в целом она верила в свое творение.
Оказываясь бок о бок со своим детищем, Ариана неизменно чувствовала, как потеют ее ладони.
Вереницы автомобилей, подъезжавших ко входу в Государственный зал, и толпы охранников безошибочно указывали на то, что здесь собирались не просто сенаторы. На балконе Совещательной комнаты стоял в окружении телохранителей и помощников Михаил Кореин. Он то и дело всматривался вниз, туда, где виднелись выложенный гулким камнем пол, фонтан и окаймленная медными перилами парадная лестница. Время от времени взгляда Михаила удостаивалась и укрепленная на серой каменной стене эмблема — многолучевая золотая звезда.
Поистине имперское великолепие — для имперских амбиций. А главная созидательница этих амбиций была уже на подходе. Советник из Ресиона в сопровождении министра науки Ариана Эмори-Карнат собственной персоной, безнадежно опаздывавшая по причине полной уверенности в своем величии. Даже Государственный зал она удостоила посещением лишь потому, что Советнику требовалось лично участвовать в голосовании.
Разглядывая новоприбывшую, Кореин вдруг ощутил учащенное биение сердца. И вспомнил предупреждение врача, запретившего волноваться. Доктора неизменно призывают к спокойствию, твердя, что удержать все под своим контролем просто невозможно.
Можно предположить, что они имели в виду Советника из Ресиона.
Планета Сайтин, доселе самая густонаселенная из членов Союза, постоянно ухитрялась сохранять за собою сразу два места в исполнительном органе Союза — Совете Девяти. В силу обычной логики одним из этих двух мест было председательство в Комитете по гражданским делам, то есть надзор за развитием сельского хозяйства, малого предпринимательства и трудовых ресурсов. Но вопреки логике выборщики в Комитет по науке, рассеянные по Союзу в радиусе многих световых лет, упорно избирали в правительство Ариану Эмори, хотя кроме нее на этот пост претендовала дюжина не менее достойных кандидатов.
И если бы только этим все ограничивалось! Ариана занимала свой важный пост уже пятьдесят лет, целых полвека! Все это время госпожа Эмори давала взятки, запугивала и искала иные подходы к людям не только на Сайтине и на всех станциях Союза, но даже, как поговаривали (впрочем, то были неподтвержденные слухи), на Соле и в Альянсе. Угодно добиться чего-нибудь? Пожалуйте к знакомым Советника по науке — она все устроит. Вопрос упирался только в кредитоспособность просителя.
А проклятые выборщики в Комитет по науке, эти якобы интеллектуалы, раз за разом голосовали в пользу Арианы, невзирая на связанные с ее именем скандалы, невзирая на то, что она, по сути, являлась фактической хозяйкой ресионских лабораторий. А это было немало, ибо Ресион приравнивался в правительстве Союза к целой планете. Впрочем, правительство было достойно доктора Эмори, поскольку обделывало разного рода подозрительные делишки, которые тщетно пытались расследовать многочисленные комиссии.
Так в чем же проблема? Деньги? Нет. Кореин сам располагал средствами, но… Скорее, ключом к разгадке была сама Ариана. Фактически большинство населения не только Сайтина, но и всего Союза так или иначе вышло из ресионских лабораторий. Те же, чья родословная не была связана с генетическими лабораториями, использовали разработанные Ресионом обучающие ленты.