Я выхватываю свой револьвер, чтобы отдать своим молодцам команду атаковать… и мир затягивает непроглядной чернотой.
[1] Англичанин применил выражение shitting my pants? Более точно было бы сказать «наложил в штаны», ну тут автору виднее…
[2] Традиционная одежда английских морпехов.
Глава десятая
В жизни всегда должно быть место чуду
Глава десятая
В жизни всегда должно быть место чуду
Мыс Святой Нос. Маяк (район Губы Лопское становище)
16 декабря 1889 года.
Чудеса делаются своими руками.
(Александр Грин)
Офицер по особым поручениям при Его Императорском Величестве Александре Михайловиче, Полковников
Если эту операцию не включит во все учебники военного дела (хотя бы военно-диверсионного), то я испанская принцесса! Это не менее круто получилось, чем освобождение диверсантами Отто Скорцени дуче Муссолини в Италии или штурм дворца Амина в Афганистане! Я даже немного горжусь собой! Но только немного. Кто знает, как бы развернулись события, если бы не этот странный человек, которого все тут знают как Иоанн Кронштадтский. Нет, порывшись в глубинах собственной памяти я сумел выудить оттуда, что кто-то такой в это время был и даже имел какое-то влияние на события в религиозной жизни России. Но где я, и где религиозная жизнь? Хорошо, что я попал в конец просвещенного девятнадцатого века, представляю, что сделали бы со мною хроноаборигены, попади я лет так на двести ранее, когда религия была неотъемлемой частью существования, маркером свой-чужой. В это же время путы опиума все меньше сковывали народ, особенно просвещенную ее часть. В которой в моде становился нигилизм и атеизм, главное, что на обрядовую часть жизни можно было не тратить время, самый сложный ресурс попаданца. Ибо все успеть невозможно, но даже сделать самое необходимое, когда местные товарищи двигаются со скоростью виноградных улиток — весьма проблематично.
Прошу прощения за философствования, иногда заносит. Или это так на меня сие время действует? Не пойму, да и ладно! В общем… мы заняли позиции с расчетом, чтобы надежно перекрывать с разных сторон вход на маяк. Ибо государь-ампиратор Михаил Николаевич, которого, как я знал, ранее звали совсем по-другому, находился именно на оном сооружении, что хоть и находилось на прочном каменном основании, но всё-таки было сделано из дерева, то есть, собственной прочностью, как укрытие, не сильно-то и обладало. Сбросил с рук варежки, под которыми скрывались тактические перчатки, проверил оружие, когда заметил, что на объекте началось движение. Бритиши зашевелились, как вши на лобке, попав на прожарку. От их резиденции (точнее, казармы, которая находилась на берегу бухты Лопская губа) отделилась группа мореманов, которые бросились к шхуне, разводившей пары. Насколько я понимаю, это наши искренние друзья-нагличане обнаружили наш паровичок, что пыхал к берегу потихоньку. Самым неприятным для врага оружием должен был оказаться реактивный гарпун, который нёс на себе кроме острой боевой оконечности еще и запас взрывчатки. Достаточно ли будет для того, чтобы пустить сей бриг ко дну одного-единственного выстрела? Вот этого я в точности не знал. Меня уверяли, что на деревянное корыто должно хватить. Но как оно будет? Бой покажет. Но вот только прицельная дальность этого агрегата не настолько велика, чтобы… поэтому капитану предстоит разыграть спектакль: китобой, который имеет повреждения и везет груз китового уса и амбры. Тут такое дело, амбра настолько ценная штука, что шестьдесят килограммов продукта, о которых заявит капитан нашей шхуны никто не рискнет ухайдокать и пустить на дно. Это не менее восьми-девяти тысяч английских фунтов стерлингов, очень внушительная сумма на то время[1]. И, уверен, что лимонники подпустят нашего «Сергия Радонежского» к себе, типа для проверки контрабанды. А точнее, чтобы забрать ценный груз и избавиться от экипажа. Свидетели в море никому не нужны. Кроме гарпуна было на борту судна еще и два хорошо замаскированных орудия, которые зарядили картечью: дабы расчистить палубу бритишей от излишнего экипажа.
Но пока ихний кораблик, натужно пыхтя и выпуская густые клубы пара выходил из губы, два десятка морпехов в своих ярко-красных мундирах во главе с несколькими офицерами, которые никаких, мать его, мундиров не носили, бросились к маяку. И вот это было уже более опасное дело. Вооруженные винтовками Энфилда с хорошей дальностью стрельбы и пробивной силы пули, эти молодчики могли представлять для Михаила серьезную угрозу. Впрочем, в этой толпе оказалось еще несколько человек, которых надо было убирать сразу же — скорее всего, боцман, командир абордажной команды (собственно морпехов), да какой-то или доктор, или еще какой гражданский шпак, вооруженный массивным револьвером. И никого из этой «вольной братии» я к государю подпускать не собирался. Если бы еще не ветер, на который надо обязательно делать поправку, то условия для стрельбы были бы почти идеальными. А так и пальцы морозило, и снос пули надо было учитывать.