Вдруг Эндрю крепко прижал ее к себе, разбив вдребезги мечтательное настроение. Она могла бы понять его и даже простить, но, упершись ладонями в его грудь, нащупала во внутреннем кармане пиджака зубную щетку.
Дора знала, что Эндрю заботится о своем здоровье, но не настолько, чтобы чистить зубы после каждой трапезы.
Не успела она прокомментировать свою находку, как его руки забрались под подол ее платья и сжали обтянутую шелком попку.
– Эй! – Разъярившись, она отшатнулась и спасла рот, но Эндрю уже покрывал слюнявыми поцелуями ее шею и плечо.
– О, Дора, Дора. Я хочу тебя.
– Я это поняла. – Пока она извивалась, он дотянулся до «молнии» ее платья и дернул вниз. – Но ты меня не получишь. Теперь успокойся.
– Ты так прелестна, так соблазнительна. Прижатая к спинке кресла, чуть не потеряв равновесие, Дора выругалась.
– Возьми себя в руки, или я тебя покалечу. Продолжая полушепотом свои признания, Эндрю упал на пол, потащив ее за собой. Дору возмущало не столько то, что она барахтается под обезумевшим бухгалтером, сколько опрокинутый ими журнальный столик и ее разбившиеся сокровища.
Ну, хватит. Хорошенького понемножку. Дора резко вонзила колено в пах пылкого поклонника и, не дав ему опомниться, изо всех сил ударила в глаз.
– Прочь с меня!
Эндрю со стонами скатился с нее и свернулся на полу в позе эмбриона. Дора вскочила на ноги.
– Если ты немедленно не встанешь, я ударю тебя еще раз. И я не шучу.
Эндрю испуганно вскарабкался на четвереньки и процедил сквозь зубы:
– Ты чокнутая.
Затем он достал белоснежный платок и провел им по лицу, проверяя, не идет ли кровь.
– Ты прав. Абсолютно чокнутая. – Дора схватила его пальто и протянула ему. – Без меня тебе будет гораздо лучше. Теперь, Эндрю, беги домой. И не забудь приложить лед к глазу.
– Мой глаз. – Эндрю ощупал пострадавший глаз и поморщился. – Что я скажу маме?
– Что налетел на дверной косяк. – В негодовании Дора помогла ему подняться на ноги. – Уходи, Эндрю.
Пытаясь сохранить достоинство, он выхватил у нее пальто.
– Я водил тебя ужинать. Два раза.
– Считай это неудачным вложением капитала. Я уверена, что ты найдешь способ компенсировать потери. – Дора распахнула дверь как раз в тот момент, когда Джед открыл свою. – Вон! И если ты еще когда-нибудь сделаешь что-нибудь подобное, я подобью тебе оба глаза.
– Чокнутая. – Эндрю поспешил к двери. – Совсем спятила.
– Вернись, и я покажу тебе настоящую чокнутую. – Дора сорвала с ноги туфлю с высоченным каблуком-шпилькой и швырнула ее, как спортивный диск. – И ты уволен Туфля приземлилась с вполне удовлетворительным стуком. Тихое покашливание заставило Дору резко обернуться. Джед ухмылялся во весь рот. В первый раз она видела его улыбку, но была не в том настроении, чтобы наслаждаться дружелюбным выражением его обычно угрюмого лица.
– Увидел что-то смешное, Скиммерхорн? Джед подумал немного.
– Да. – На самом деле он давно так не веселился, а потому прислонился к дверному косяку, продолжая ухмыляться. – Интересное свидание, Конрой?
– Потрясающее. – Она проковыляла по коридору за туфлей, подобрала ее и, похлопывая каблуком о ладонь, приковыляла обратно. – Ты еще здесь?
– Похоже на то.
Дора испустила долгий вздох, провела рукой по взлохмаченным волосам.
– Хочешь выпить?
– Конечно.
Войдя в квартиру, она стянула с ноги вторую туфлю и отшвырнула обе в сторону.
– Коньяк?
– Отлично.
Джед увидел на полу осколки фарфора. Должно быть, именно это он слышал. Между грохотом посуды и криком он провел мучительную минуту, решая, стоит ли вмешаться. Даже в те времена, когда он носил полицейский жетон, семейные ссоры тревожили его больше, чем погони за профессиональными преступниками.
Он окинул внимательным взглядом Дору, наливающую коньяк в две сужающиеся кверху коньячные рюмки. Ее лицо все еще пылало, глаза – две узкие щелочки. Хорошо хоть его полицейские навыки не понадобились.
– Так кто же был тот подонок?
– Мой бывший бухгалтер. – Дора вручила Джеду рюмку. – Сначала он чуть не довел меня до коматозного состояния болтовней о налогах и долгосрочных капиталовложениях, а потом решил, что заслужил право явиться сюда и сорвать с меня одежду.
Джед взглянул на сверкающее черное платье.
– Красивая одежда. Не пойму, зачем он тратил время на капиталовложения. Дора глотнула коньяка.
– Подожди минутку. Кажется, это комплимент, но до меня пока не дошло. Джед пожал плечами:
– Похоже, ты победила в этой схватке.
– Надо было сломать ему нос. – Надувшись, Дора присела на корточки и стала собирать осколки. – Костяной фарфор фабрики Дерби, тысяча восемьсот пятнадцатый год, – показала она разбитую чашечку. – А пепельница – американская, того же времени.
Джед присел на корточки рядом с ней.
– Ценная?
– Да не в этом дело. Все равно жалко.
– Теперь это мусор. Оставь, порежешься. Принеси щетку или еще что-нибудь.
Тихо ворча, Дора поднялась, отправилась в кухню, пошарила там и вернулась с метелкой из перьев и совком.
– Он даже зубную щетку сунул в карман. Чертову щетку! Держу пари, сукин сын был бойскаутом.
Джед осторожно забрал у нее метелку.
– Может, он и чистое бельишко захватил.
– Я бы не удивилась. – Дора принесла из кухни мусорное ведро и передернулась, когда Джед высыпал в него осколки. – И пару презервативов.
– Любой уважающий себя бойскаут носит их в бумажнике.
Дора присела на подлокотник кресла. Пора смириться. Похоже, спектакль закончился.
– А ты?
– Что я?
– Был бойскаутом?
Джед высыпал в ведро последние осколки и внимательно посмотрел на Дору.
– Нет. Я был малолетним преступником. Береги ноги. Может, остались еще осколки.
– Спасибо. – Слишком взвинченная, чтобы оставаться на одном месте, Дора вскочила и снова наполнила рюмки. – А чем ты занимаешься теперь?
– Ты должна знать. – Джед вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил. – Я заполнил анкету.
– У меня не было времени на чтение. Не угостишь? – Она кивнула на сигарету. – Я люблю покурить, когда нервничаю или злюсь.
Джед передал ей свою сигарету и вытащил другую.
– Теперь легче?
– Пожалуй. – Дора быстро затянулась и так же быстро выдохнула дым. Ей нравился не вкус сигарет, а только их эффект. – Ты не ответил на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Чем ты занимаешься?
– Ничем. – Джед улыбнулся, хотя не видел в своей жизни ничего смешного. – Я богат и независим.
– О! Выходит, выгодно быть преступником. – Дора еще раз затянулась. Сигарета в сочетании с коньяком вызвала легкое приятное головокружение. – И что же ты делаешь целый день?
– Ничего особенного.
– Я могла бы тебя занять.
– Неужели?
– Честным трудом, Скиммерхорн. То есть если ты умеешь работать руками.
– Говорят, у меня неплохо получается. – Джед коснулся замочка раскрытой до талии «молнии» ее платья и после секундного колебания застегнул «молнию».
Дора дернулась, замигала.
– А… спасибо. Мне нужны новые полки в кладовой, и вообще кое-что подремонтировать.
– Наружные перила никуда не годятся. Дора надулась, словно получила личное оскорбление. В общем, так оно и было. Почти.
– Сможешь починить?
– Возможно.
– Мы могли бы вычесть стоимость ремонта из арендной платы, или тебя больше устроит почасовая оплата?
– Я подумаю.
В этот момент он думал совсем о другом: о том, как мучительно хочется коснуться ее. Просто провести пальцем по ее шее, плечу. Он не смог бы объяснить, почему возникло это желание, но так хотелось проверить, запульсирует ли голубая жилка на этой длинной красивой шее в ответ на его прикосновение.
Разозлившись на себя, Джед отставил пустую рюмку и проскользнул мимо Доры к мусорному ведру.
– Я вынесу.
– Спасибо.
Дора сглотнула комок в горле. Все не так просто. Он так смотрит на нее, что у нее мурашки бегают по всему телу.
Глупо. Просто она устала, очень устала.
– Я правда очень тебе благодарна. Если бы не ты, я целый час металась бы по квартире, пиная все, что под ноги попадется.