– Ты всегда надеваешь на вечеринки что-то блестящее?
– Стараюсь. Тебе не нравится мое платье?
– Нравится. Если это можно назвать платьем. – Песня закончилась, и началась другая, но Джед забыл, что не хотел танцевать с Дорой. Мимо проскользнула Онория в объятиях утонченного седоусого джентльмена. – Ты отлично выглядишь, Конрой.
– Господи. Чувствуешь, как забилось мое сердце?
– Если захочу это почувствовать, то найду более интимную обстановку.
– Ты излучаешь обаяние ради бабушки? Джед снова взглянул на ее лицо и почему-то улыбнулся в ответ на ее улыбку.
– Ты ей понравилась.
– Я внушаю симпатию.
– Ничего подобного. Ты – заноза. – Он снова провел ладонью вверх-вниз по ее спине, наслаждаясь ощущением шелка, плавно переливающегося в шелковистую кожу. – Очень сексуальная заноза.
– Ты уже неравнодушен ко мне, Джед. Дора погладила кончиками пальцев его шею, и ее сердце забилось сильнее.
– Возможно.
Решив испытать их обоих, он легко коснулся губами ее губ.
– Не возможно, а точно, – поправила Дора, чувствуя, как ее пронзил сладостный трепет, и не замечая, что на них уже оборачиваются– Мы могли бы поехать домой, сорвать друг с друга одежду, прыгнуть в постель и частично разрядить это напряжение.
– Интересное предложение, Конрой, но мне кажется, что за ним последует «или». Дора попыталась улыбнуться.
– Или мы могли бы сначала подружиться.
– Кто сказал, что я хочу стать твоим другом?
– А куда тебе деваться? – Дора коснулась его щеки, скорее ласково, чем возбуждающе. – Я могу быть очень хорошим другом. И думаю, что тебе необходим друг.
Джед честно боролся, но что-то в ней трогало его душу.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что каждому человеку необходим друг. Потому что тяжело оставаться одиноким в комнате, набитой людьми, а ты одинок.
Джед сдался и прижался лбом к ее лбу.
– Черт тебя побери, Дора. Я не хочу увлекаться тобой. Я не хочу…
– Ничего? – Она взглянула в его глаза и с болью в сердце прошептала:
– Ты не умер.
– Очень близко к этому. – Он взял себя в руки. – Мне надо выпить.
Они прошли к бару. Дора заказала шампанское, Джед – виски со льдом.
– Я придумала, – сказала Дора как можно беспечнее. – Мы испробуем нечто новенькое. Я не буду дразнить тебя… и наоборот. Никаких двусмысленных замечаний, никакой критики.
Джед внимательно взглянул на нее, взбалтывая содержимое стакана.
– Что остается?
– Мы будем во всем соглашаться друг с другом и хорошо проведем время. – Он вопросительно приподнял брови, и Дора рассмеялась, подхватив его под руку. – Ну ладно. Я хорошо проведу время, а ты постараешься извлечь из ситуации все возможное. Голоден?
– Может быть.
– Тогда обследуем буфет. Заняв руки тарелкой, ты разрушишь мечты всех женщин, пожирающих тебя глазами.
– Никто не пожирает меня глазами. Но он пошел с ней.
– Еще как пожирают. Если бы я не была знакома с тобой, то сама строила бы тебе глазки. – Дора задумалась: лососевый мусс или фаршированные грибы? – и положила в тарелку и то, и другое. – Кажется, я не видела тебя раньше на Зимних балах, а я бываю здесь последние три года.
Ему всегда удавалось оправдать свой отказ работой, вспомнил Джед и, ничего не ответив, ухватил кубик сыра с ее тарелки.
– Тебе трудно болтать, не так ли? – Продолжая улыбаться, Дора доверху наполнила тарелку и великодушно протянула ему. – Я тебе помогу. Я что-нибудь скажу, а ты – в зависимости от сказанного – засмеешься, или вытаращишь глаза, или изобразишь недоумение и что-нибудь ответишь. Готов?
– У тебя хорошо подвешен язык, Конрой.
– Отличное начало. – Дора сунула в рот кусочек шпината в тесте. – Скажи мне, твоя бабушка – та самая Онория Роджерс, что несколько месяцев назад купила на аукционе «Кристи» пару китайских подсвечников в форме слоников?
– Ничего не знаю насчет слоников, но она – единственная Онория Роджерс, о которой я когда-либо слышал.
– Потрясающие подсвечники, во всяком случае, в каталоге они выглядели изумительно. Я не могла вырваться в Нью-Йорк, но сделала несколько телефонных заявок. Конечно, не на перегородчатую эмаль династии Цин. Это выше моих возможностей. Хотелось бы как-нибудь взглянуть на них.
– Если ты добиваешься приглашения, то должна поговорить с бабушкой.
– Скиммерхорн, я просто болтаю. Попробуй это, – сказала Дора с полным ртом и сунула ему в рот кусочек шпината. – Невероятно, правда?
Джед не успел отказаться и, поморщившись, быстро глотнул виски.
– Я не люблю шпинат.
– Я тоже раньше не любила, но папа меня приучил. Мне было тогда двадцать. И я была очень наивна. – Губы Джеда дрогнули, и Дора подняла бокал. – За твою улыбку. Ты очень мил, когда улыбаешься.
– Дора, дорогая. – К буфету скользнула Эшли, волоча, как на буксире, своего юного художника. – Как тебе удается столько есть и не толстеть?
– Маленький контракт с сатаной. Эшли весело рассмеялась и окинула Джеда долгим взглядом. Алчным взглядом, подумала Дора.
– Айседора Конрой. Хитклиф. – Своего спутника Эшли представила с гордостью владельца племенной фермы, хвастающегося жеребцом-рекордистом. – Я обнаружила его в одной очаровательной галерее на Саут-стрит.
– Неужели? – Дора не потрудилась напомнить Эшли, что ее магазин находится на Саут-стрит и она прекрасно знает все местные достопримечательности. – Мне всегда хотелось что-то обнаружить… как Христофор Колумб. Или Индиана Джонс. – Хитклиф выглядел таким озадаченным, что Дора сжалилась над ним и, передав Джеду тарелку, протянула руку. – Эшли говорила мне, что вы – художник.
– Да, я…
– Он рисует потрясающе чувственные пейзажи, Эшли погладила Хитклифа, как обычно гладят любимую собачку. – Ты просто должна их увидеть.
– Не забуду ни в коем случае.
– Кажется, ты не представила нам своего спутника.
– У меня нет спутника. Странное определение. Словно женщина не может сама найти дорогу. Лично я прекрасно умею ориентироваться.
– Дора, – хихикнула Эшли. – Ты такая умная!
– Полоумная, – пробормотал Джед себе под нос. Дора кротко взглянула на него.
– Джед Скиммерхорн, Эшли Дрейпер и Хитклиф.
– О, я узнала капитана Скиммерхорна. – Эшли протянула руку, и ей пришлось дожидаться, пока Джед, пожонглировав, сунул тарелку Доре. – Должна сказать, неуловимого капитана Скиммерхорна. – Она погладила его ладонь. – Нам так редко удается заманить вас на наши маленькие праздники.
– Меня не привлекают маленькие праздники.
На этот раз смех Эшли прозвучал очень сексуально.
– Я сама предпочитаю праздники долгие и интимные. А как вы познакомились с Дорой?
Дора перехватила подачу, чтобы спасти Эшли от язвительного ответа Джеда.
– У нас с Джедом – общая страсть, – сказала она, нарочито медленно отпивая шампанское. – Подушечки для иголок и булавок.
– Подушечки? – тупо переспросила Эшли.
– У Джеда потрясающая коллекция. Мы познакомились на блошином рынке, когда оба вцепились в синюю атласную подушечку с кружевами, викторианскую.
Дора похлопала ресницами и томно вздохнула. Эшли уставилась на Джеда.
– Вы собираете… подушечки?
– С детства. Это просто наваждение.
– И Джед так любит поддразнивать. – Дора бросила на Джеда интимный взгляд поверх края бокала. – Вечно трясет этой подушечкой перед моим носом. И ведь знает, что я сделаю все – ну абсолютно все, чтобы заполучить ее.
– Переговоры… – Джед провел кончиком пальца по ее шее. – Я открыт для переговоров.
– Как интересно, – прошептала Эшли.
– О да, – согласилась Дора. – Ах, я вижу Магду и Карла. Пожалуйста, простите нас. Мне просто необходимо поговорить с ними.
– Подушечки для булавок? – прошептал Джед на ухо Доры, когда они оказались в толпе.
– Я подумала о селедочницах, но они показались мне слишком претенциозными.
– Ты могла бы сказать ей правду.
– Зачем?
Джед подумал немного.
– А как насчет простоты?
– Слишком скучно. И если бы она узнала, что ты живешь рядом со мной, то болталась бы вокруг моей квартиры в надежде соблазнить тебя. А мы ведь этого не хотим, не так ли?