– Зачем?
– Мне так хочется. Просто дружеский поцелуй. Джед прикоснулся губами к ее губам.
– Достаточно дружеский?
– Да, спасибо.
Дора начала улыбаться. Но Джед обхватил ее за шею и, не закрывая глаз, снова прижался губами к ее рту, раздвинул языком ее губы, почувствовал ее прерывистое дыхание.
Как глоток воды, свежей сладкой воды после мучительной жажды.
Он не привлек ее ближе к себе. Его поцелуй оставался медлительным, прохладным, контролируемым, но острое желание накрыло ее все сметающей волной.
Когда Джед отстранился, Дора не открыла глаза, поглощая поток нахлынувших ощущений. Ей казалось, что сердце колотится в ушах.
– Господи, – с трудом выдавила она, открыв глаза.
– Проблема?
– Кажется. – Дора крепко сжала дрожащие губы. – Я думаю… я думаю, мне пора.
Она встала, и ноги чуть не подкосились. Очень трудно контролировать ситуацию, когда все дрожит: губы, колени – все.
Дора прижала ладонь к животу, где жарко горел клубок желания.
– Господи, – повторила она и ушла.
Глава 10
Несмотря на все уверения рыжей продавщицы, Ди Карло не сомневался, что картина в кладовке. Где же еще, если Конрой ее купила? Он рассчитывал до полуночи убраться с добычей, однако, к своему крайнему раздражению, обнаружил новую охранную систему. Теперь, если повезет, удастся до полуночи только попасть в магазин.
Да еще повалил мокрый снег. Тонкие хирургические перчатки вряд ли защитят руки.
Хорошо хоть луна скрылась, думал Ди Карло. И раз во дворе нет машин, значит, дом пуст. Несмотря на непредвиденные осложнения, еще есть шанс попасть в Нью-Йорк к утру. Днем он выспится, а потом сядет в последний самолет на Западное побережье, вручит Финли его игрушки, выслушает благодарность, получит щедрую награду и вернется в Нью-Йорк весело праздновать Новый год.
Однако пока ничего веселого: словно вереница ледяных муравьев забралась за воротник и впилась в шею… Ди Карло передернулся… и довольно хмыкнул, когда пал последний тумблер.
Еще пятнадцать минут, и он мог бы поклясться, что в кладовке картины нет. С огромным трудом он совладал с желанием разгромить все вокруг. Однако если не удастся решить проблему с картиной сегодня, то лучше никому не знать о том, что кто-то вламывался в магазин.
Ди Карло еще раз обошел все помещения, машинально прихватывая мелкие безделушки, включая и нефритовую собачонку, которую рыжая красотка пыталась продать ему.
Затем, смирившись с неизбежным, он направился вверх по лестнице и, наткнувшись на верхней площадке на запертую дверь, выругался, правда, без особого энтузиазма. Здесь замок был больше для видимости, и Ди Карло быстро с ним справился.
Он прислушался… ничего не услышал – ни радио, ни телевизора, ни разговоров, – однако осторожно прокрался по коридору и выглянул в окно, убедился, что машины внизу не появились.
Еще три минуты, и Ди Карло уже был в одной из двух квартир, где обыск закончился, практически не начавшись. Никаких картин ни на стенах, ни в шкафах. Под кроватью – скомканный носок и потрепанный роман в бумажной обложке. Даже при минимуме мебели и вещей хозяин явно не утруждал себя уборкой.
Конечно, пистолет тридцать восьмого калибра представлял определенный интерес, однако нельзя было красть что-то заметное, пока не найдена картина, а потому после краткого обследования Ди Карло положил оружие назад в прикроватную тумбочку. Мельком взглянув на тренажер и разбросанные по полу гостиной гантели, он вышел в коридор и через пару секунд был во второй квартире, даже не запертой.
Здесь обстановка оказалась совсем другой. Беспорядок, очевидно, был стилем жизни хозяйки, а в том, что здесь жила Конрой, Ди Карло не усомнился.
Он обвел взглядом стены. Акварельный натюрморт, два старинных портрета – мужской и женский, множество авторских литографий, афиш. Холодильник облеплен набросками пером и детскими рисунками. Но нигде и следа абстрактной картины.
Ди Карло перешел в спальню. Поскольку он оставил входную дверь незапертой, то едва успел нырнуть в огромный шкаф и спрятаться за кучей разноцветной, с эротичным ароматом одежды, когда услышал, как дверь распахнулась и затем с треском захлопнулась.
– Должно быть, я сошла с ума, – сообщила себе Дора. – Точно, чокнулась.
Она скинула пальто, положила его на спинку кресла и широко зевнула. Как же родителям удалось втянуть ее в эту авантюру? Почему она согласилась?
Все еще бормоча под нос, Дора направилась прямо в спальню и включила лампу от «Тиффани», стоявшую на тумбочке у кровати. Совсем по-другому она представляла себе этот вечер. Ее планы были очень простыми. Полное одиночество. Жареные цыплята с канадским рисом на ужин, ванна с ароматическими солями и бокал «Шардонэ». А потом развести огонь в камине, залезть в постель и почитать хорошую книгу…
Но нет. Она снова попала в старую семейную ловушку под названием «Шоу должно продолжаться».
Разве она виновата, что трех рабочих сцены свалил грипп? И виновата ли она в том, что позволила отцу уговорить ее вступить в театральный профсоюз?
– Конечно, нет, – решила Дора, стягивая через голову тонкий свитер. – Не я заразила их этим чертовым гриппом. И я не обязана прыгать за компанию в пропасть только потому, что у меня есть профсоюзный билет.
Вздыхая, Дора наклонилась и стала расшнуровывать высокие черные ботинки. Если честно, ей даже нравилось стоять в кулисах, бросаться на сцену, чтобы сменить декорации или подать реквизит. И она не могла подавить чувство гордости, когда после спектакля актеры несколько раз выходили на аплодисменты.
В конце концов – Дора снова зевнула, – что вошло в плоть и кровь…
Через щелку между дверцами шкафа Ди Карло наслаждался бесплатным стриптизом. И чем больше он смотрел, тем меньше испытывал раздражение от того, что его прервали. Из сложившейся ситуации можно извлечь кое-что.
Отличная фигурка, маленькая, крепкая, гибкая. И очень, очень подвижная… Оставшись в черных кружевных лоскутках, женщина наклонилась, предложив его взгляду аккуратную гладкую попку.
Конечно, Конрой спутала его планы, но Ди Карло мог похвастаться богатым воображением… Он просто подождет, пока эта очень хорошенькая, очень одинокая дамочка ляжет в постель.
Дора повернулась и предоставила ему возможность восхититься упругими, упакованными в кружева грудями.
Очень мило, подумал Ди Карло, улыбаясь в темноте. Очень, очень мило.
И когда она ляжет в постель, не составит труда – учитывая его неоспоримое обаяние… и пистолет двадцать второго калибра – заставить ее сказать, где находится картина.
А после дела – удовольствие. Может, он даже не станет убивать ее.
Дора тряхнула головой, повела плечами. Как будто позирует, подумал Ди Карло. Кровь в паху вскипела и нетерпеливо запульсировала.
Закрыв глаза, улыбаясь, женщина подняла руки к застежке бюстгальтера… и дернулась от бешеного стука в дверь. Ди Карло в глубине шкафа чуть не задохнулся от ярости и разочарования.
– Минуточку! – крикнула Дора, хватая с кровати белый махровый халат. Пока она натягивала его, путаясь в рукавах, грохот продолжался. Включая по дороге свет, Дора быстро прошла через гостиную и взялась за дверную ручку.
– Джед?
– Открывай, Конрой.
– Ты напугал меня, – сказала Дора, открывая дверь. – Я как раз… – Выражение его лица заставило ее умолкнуть. Ей случалось видеть ярость, но никогда такую сильную и никогда – направленную на нее. Она инстинктивно схватилась за горло и попятилась. – В чем дело?
– Что ты возомнила о себе, черт побери? Что ты делаешь?
– Я… я ложусь спать.
– Решила, что, если у тебя есть ключ, ты можешь копаться в моих вещах, когда тебе захочется?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Хватит придуриваться. – Джед крепко схватил ее за запястье и выдернул в коридор. – Я знаю, когда в моих вещах ковыряются.
– Ты делаешь мне больно. – Дора пыталась говорить строго, но ничего не вышло. Ей было страшно, очень страшно, а ведь это только начало.
– Ты сознательно рисковала, вторгаясь в мою личную жизнь. – Джед швырнул ее к стене, и ее придушенный крик боли и удивления только сильнее разжег его гнев. – Что ты искала? Что ты хотела найти?