– Если ты хоть раз пикнешь, я убью тебя! – глухо сказал Олег, одной рукой достав из кармана курточки выкидной нож, а другой продолжая медленно вести Лену вглубь квартиры. Девушка не проронила ни звука, настолько она была шокирована и испугана. Старательно расчесанные волосы растрепались, румянец, придающий личику очарование, сменился застывшей маской бледности и ужаса. Девочка не понимала, кто этот молодой человек и чего он, собственно говоря, хочет от нее. Но Олег знал, чего он хочет. Точнее говоря, кого он хочет. ОН ХОТЕЛ ЕЕ.
23 октября, 12.30-15.00 2002 г
Лена
Лена собиралась в гости к подруге, и если бы Олег зашел на полчаса позже, все бы обошлось и этих – для кого-то пугающих, а для кого-то волнующих событий не произошло бы. Однако судьба распорядилась иначе. Сегодня все валилось из рук вон плохо. Мама с отцом попросили ее приготовить для них мясо на дачу. За Леной особых кулинарных способностей не наблюдалось, но готовила она вполне терпимо. Но мысли о том, что вчера она схватила «трояк» по математике и о том, как он повлияет на оценку в четверти, надолго отвлекла ее от процесса жарки окороков. Как и следовало ожидать, мясо подгорело, и вместо румяной корочки образовался черный, как смола, налет. Почувствовав запах горелого, из комнаты выбежала мать, тем самым, вернув Лену в суровую реальность, пахнувшую пригоревшим мясом:
– Дочь… Что же ты нам приготовила? Чем это так отвратительно пахнет?
– мам, извини, я…
Но тут на кухне появился отчим. И отчим, и Лена, друг друга изрядно недолюбливали.
– Спасибо тебе, «доченька»! – как обычно, слово «доченька» он произносил с особым цинизмом. В обычное время отчим называл ее не иначе как «Алена», и только в минуты гнева, праведного иль нет, она вдруг превращалась в «доченьку». – Что мы теперь с матерью будем есть на даче? Ботву картофельную? Может быть, ты мне скажешь это, «доченька»?
– Да не кипятись ты так, дорогой! Со всяким может случиться! У нее первое полугодие заканчивается, на носу вагон и маленькая тележка всевозможных контрольных и зачетов. А ты…
– Если она так переживает, пусть хоть неделю сидит на голодной диете! Но я к этой добровольной голодовке подключаться никоим образом не хочу! – и прежде чем кто-то из женского пола сумел что-либо возразить, отец семейства повернулся на каблуках (правильнее сказать, на тапочках) и ушел досматривать футбольный матч. Это было его любимейшее занятие, благо, телевизор больше походил на кинотеатр и занимал добрую половину стены. Мать тоже ретировалась:
-Пойду в кафе и закажу обед с собой.
Подгоревшее мясо и брань «предков» заметно подпортили ее настроение, но все бы ничего, если бы не младший братец, вернувшийся со школьных занятий.
– Вова, извини, время обеда растягивается до ужина. Или забудь про свои карманные расходы и иди в ресторан, – уведомила его Лена. Вова, прыщавый мальчуган четырнадцати лет скривился, учуяв запах гари.
– Кому ты такая нужна, ты даже нормально готовить не умеешь!
– Помалкивай, Вов. Это не твое дело. Кстати, кто тебе так ювелирно нос разбил? – Лена усмехнулась. – За твой дерзкий язычок тебя наказали? В общем, все как обычно. А если сам напросился, то так тебе, братец, и надо.
– У, шлюха, посмотрим, как ты запоешь сегодня вечером! – от возмущения Лена побледнела и с поварешкой в руках кинулась догонять брата. Однако тот выбежал из квартиры, довольно ухмыляясь, что ему удалось вывести сестру из душевного равновесия.
«Что сказал этот противный малолетка? Как он посмел такое про меня сказать? – думала Лена, и в ее мыслях было больше обиды, чем злобы. – И почему он назвал меня шлюхой? Я никогда и ни с кем еще не делала этого!» Да, Лену сложно было назвать уж совсем невинной, не целованной, но девушкой легкого поведения ее нельзя было назвать даже в страшном сновидении. Она в этом году первый раз встретилась с мальчиком. Парнишка был опрятен, красив и на голову выше ее. Лена именно с ним постигла таинство «взрослого» поцелуя, но дальше этого опьяняющего чувством любви ощущения дело не зашло. Воздыхатель пытался опустить руки к ее развивающимся грудкам, но его порыв был встречен весомой оплеухой и бегством ухажера с «места боя». Лена поклялась себе всеми страшными клятвами, которые только знала, что будет хранить себя для единственного, милого и преданного мужа. Время всех любовных истязаний Лена давно уже определила как «после свадебный период». Тем и гордилась, и жила. И как только хватило смелости у этого прыщавого недоумка говорить такие пошлые вещи про нее!