Маша
Я стояла у окна на кухне смотрела на Димку, разговаривающего со Свешниковым. «Дура!» - кричал вновь проснувшийся здравый смысл. «Довольна?» - ехидно вторила совесть
Очередное утро, сопровождающееся жутким токсикозом. Мне удавалось до сих пор скрывать от родителей происходящее, но мама уже третий день в отпуске, и молча наблюдает мои утренние муки.
- Маша, - она заходит ко мне в комнату, присаживается на краю кровати, в которой, свернувшись клубком, я лежу, устало прикрыв глаза. Кто отец? она указывает взглядом на мой живот.
- Железнов, - я тихо выдыхаю, понимая, что это мамино спокойствие глухая маска. Так она себя ведет, когда в голове уже имеет какой-нибудь четкий план, и на мнение окружающих ей глубоко наплевать. В такие моменты даже отец боится ей перечить.
- Он знает? вкрадчивым голосом мама продолжает свой допрос.
- Нет, я узнала только после его отъезда. Черт, от ее слов по моему телу бегут липкие мурашки страха.
- Когда он должен позвонить. Голос становится ледяным, а ее голубые глаза сверкают гневными молниями.
- Я не знаю, мам. Обнимаю свои плечи руками, пытаясь скрыться от того гнева, который на меня вот-вот накатит.
- Я поняла, - она с абсолютным спокойствием, злым беспощадным спокойствием, поднимается и уходит из моей комнаты.
- Господи, что же теперь будет? я прикрываю лицо ладонями, чувствуя как по щекам бегут слезы. Димка, где же ты? мне кажется, что он должен меня услышать. Или я просто надеюсь на такое долгожданное чудо.
Но, к моему огромному сожалению, чуда так и не происходит ни в этот, ни в последующие три дня, которые словно огромный церковный колокол отбивают ровно месяц от последнего Димкиного звонка.
Весь этот месяц я практически не выходила из квартиры, боясь упустить момент, когда может позвонить Димка. Моя лучшая подружка недоуменно разглядывала меня, крутила пальцем у виска, когда я в очередной теплый летний вечер, отказывалась выйти с ней во двор, и уходила, обиженно сопя. А я даже ей не могла открыть свою маленькую тайну.
Мне было очень страшно. Димка не звонит, родители о чем-то шепчутся, запираясь по вечерам в своей спальне, лишь изредка мама тяжелым взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю, удостаивала меня. Мне страшно было увидеть глаза Димкиных родителей, ведь как можно было признаться им, что «милый и чистый Светлячок», как он меня всегда называл при них, сейчас беременна. Беременна!!! Я боялась всех и вся, начиная от недовольных взглядов моей матери, до, казалось, осуждающих взоров соседей, хотя ни кто о том, что со мной происходит, ничего не знал. Только отец, приходя по вечерам с работы, просто сидел около меня, стараясь подобрать какие-то слова, чтобы подбодрить. Казалось, только вот его стараниями я и выдерживала тот накал, который прочно обосновался в нашем доме.
- Маша, - спустя несколько дней меня вызвала на кухню мать, где до этого они с отцом о чем-то жарко спорили. Теперь послушай нас, дочь. Она холодно окинула меня взглядом, от которого я просто нервно съежилась. Отец настоял на том, чтобы ты сохранила этого ребенка. Я же считаю, что ты себе так только испортишь жизнь. я ошарашено смотрела в ее холодные глаза, ведь мне даже ни на миг не приходила в голову мысль избавиться от маленького существа, живущего внутри меня.
- Но оставаться здесь и позориться я тебе не позволю. слова матери словно ломают, а затем и убивают меня в тот момент. Поэтому, завтра ты забираешь документы из института, и переезжаешь к тете Тане она уже договорилась, продолжать учебу ты будешь там, как впрочем и все остальное. ее взгляд уперся на мой живот.
- Я поняла, - я тихо шепчу ей в ответ, стараясь сдерживать слезы, наполнившие мои глаза.
- Молодец, - она припечатывает свой приговор, можешь идти собирать вещи, завтра вечером у тебя поезд.
Я не скрываю слез, когда вернувшись в свою комнату, начинаю в какой-то бессмысленной путанице скидывать вещи в большую сумку, уже заранее приготовленную мамой.
- Маш, дочь. Ко мне подходит отец и крепко обнимает, словно пытаясь укрыть от всего окружающего мира, и я больше не сдерживаюсь, когда слезы переходят в откровенную истерику.
Я что-то невнятное шепчу ему, пытаюсь уговорить отменить жестокое решение матери, что-то говорю о своей любви к Димке, вываливаю на него все ту боль, что скопилась в душе, и страхи, нагнанные матерью. Он тихонько, как маленькую гладит меня по голове, пытается объяснить, что именно отъезд поможет мне во всем разобраться, а матери умерить пыл. И только после его обещания, что он обязательно передаст Димке мои новые координаты, я начинаю затихать и успокаиваться.