Каждый год наш Ноэль с Жаном проходил одинаково: мы поздравляли слуг, благодарили их за добросовестный труд, дарили им подарки и отпускали отмечать, сами же чаще всего располагались в уютной семейной гостиной, пили игристый или горячий вайн, лакомились холодными закусками, жарили каштаны на открытом пламене, подводили итоги таля и загадывали желания на следующий. В нашей семье не было принято дарить дорогие подарки, и не потому, что мы не могли себе этого позволить. Просто зачастую ценность подарка состояла во внимании, заботе, участии, а не в количестве потраченного на него золота. К счастью, наши друзья тоже придерживались таких взглядов, и благодаря этому грядущий праздник будет душевным и по-семейному простым. Не было напудренных париков, кринолинов, фраков и корсетов. Не было пафосных речей, сотни перемены блюд и фейерверка на улице. Не было приглашенного оркестра, менестрелей и танцев. А был тихий добрый праздник с веселыми гимнами, откровенными пожеланиями, солеными тостами, обменом подарками, признаниями в чувствах.
Над уютной гостиной плыл золотистый флер радости, переливалась нежно розовым надежда и пламенела красным любовь. Ауры близких мне людей были яркими, сочными, я любовалась на ничем незамутнённую атмосферу спокойствия и счастья. Еще утром я увидела, что Нори ждет мальчика и поделилась с ней этим открытием, его аура была очень сильная, нефритового цвета, практически как у Рэйджа. И мужчина, то и дело гладил едва заметный животик супруги, и вообще никак не мог оторваться от нее, лучась гордостью и добрым самодовольствием.
И я, и брат, в этом году смогли найти свою половинки, как же удивительно это, если вспомнить, то отчуждение и неприятие света, в котором приходилось вариться и мне, и Жану. А сейчас было глубоко наплевать на мнение ничего не значащих и совершенно не знающих меня людей. Рядом со мной были верные друзья, любимые люди, и пусть все остальное катится к приветливым Мантикорам, я счастлива, Жнец всех побери!
Под выстрелы дворцовой пушки, знаменующей начало нового, я уверенна замечательного, таля мы с Тристаном обменялись подарками. Я вручила ему запонки, которые он тут же примерил, а он протянул мне маленькую бархатную коробочку, в шелковом нутре которой лежало рубиновое сердце. Еще один кулон в мою коллекцию подвесок для браслета.
— Соули, без тебя мне не жить в этом мире, да и в любом другом, ты моя единственная. Я прежде не любил, лишь обманывался, но встретив тебя, там, в библиотеке, балансирующую на цыпочках книжных полок, я понял это навеки, — сказал Тристан, прицепляя кулон к толстому звену на моей руке, — Оно твое, я прошу тебя, не разбей, не потеряй. У тебя уже была моя душа, а теперь есть и мое сердце.
— Никогда, — ответила я, и притянула его за шёлковый галстук и нежно, с чувством, словно никого кроме нас нет в этой комнате поцеловала своего мужчину.
*Сувальдный замок — замок, секретная часть которого представляет собой набор пластин (сувальд) с фигурными вырезами, которые при открытии замка подталкиваются выступами на бородке ключа.
Глава 47. Пока я скрываю свою тайну — я свободный человек… И только мне одной лучше знать, что со мной сейчас и что меня ожидает
Поскольку спать мы отправились ближе к утру, завтрак был чисто номинальным. Я и Теана лениво цедили отвар. Вяло ковыряя десертной вилочкой нежнейшее малиновое суфле, я еле сдерживалась, чтобы не начать зевать. Тристан, как всегда, умчался по делам Магуправления, оставив легкий поцелуй на виске и белоснежную розу с красноватыми прожилками на нежных лепестках, на соседней подушке. Меня пленял аромат и глаза я открыла только, чтобы посмотреть, что же так умопомрачительно пахнет. Нори обещала прибыть попозже, сегодня утром она отправилась поздравлять родственников, и я передала самые искренние поздравления её бабушке, маме и сестре.
— Знаешь, Соль, слава Великим, моя пагубная тяга к мелу закончилась. Теперь мне все время хочется того, что я никогда не любила: артишоки, горох, печень, даже вареной свеклы, а её я вообще есть не могла, — поделилась со мной очередным витком течения своей беременности.
— Теа, а что такое сёкла? — спросила я.
— С-В-Ёкла, — по буквам продиктовала Цесса, — что то типа красного кахама. Очень похож вкус и консистенция, только здесь это фрукт, а в моем мире это корнеплод, и чтобы он стал мягким его нужно приготовить, — помолчав немного она продолжила. — Как же хорошо делиться с кем-то кроме Себастьяна, такими подробностями. Знаешь он хоть и всегда меня поддерживал, узнав о том, что я иномирянка, довольно быстро, и все же он очень остро реагирует, когда я вспоминаю дом. И я наверняка знаю, он боится того, что я могу исчезнуть, вернуться.
У меня в мыслях крутились десятки вопросов, но самым важным был — хочет ли Теа вернуться, обрела ли она здесь свой дом? Я уже собралась задать ей этот вопрос, как в комнату ворвался ураганный вихрь. За всем этим резким мельтешением синего бархата, голубого меха и ярких малиновых перышек на шляпке мы рассмотрели Нори.
— Пока я была у родственников, меня вдруг осенила мысль, — без предисловий и обычного приветствия начала подруга, — мы как репей к собачьему боку прицепились к первому дневнику. Но ведь их два! И в первом, Роберт постоянно делает отсылки ко второму, а мы зациклились на том, что ты нашла с ключом и письмами. Я понимаю почему мы решили, что этот дневник важнее, все-таки его охранял наш замечательный хаунд, но давайте попробуем… И потом, помните я рассказывала вам про Стьюи Де Варда? Так вот, я практически уверена, что он не просто так проигнорировал и записку, и дневник. По закону человек считается мертвым после пропажи, спустя тридцать демов, и я точно знаю, что Алекс пытался оспорить завещание Роберта, так как по нему все досталось графу, чем он тут же воспользовался и распродал имущество закрывая дыры своих неудачных вложений и афер.