Лицо Паулины исказилось. Я встряхнул ее еще разочек, и помощницу словно прорвало:
— А вы не понимаете?! Я верой и правдой служу вам больше трех лет! Я столько ради вас делаю… В вашей постели побывали сотни девиц, гораздо тупее и уродливее меня. Я — идеальный вариант сочетания красоты и ума, но вы на меня даже не смотрите, ни на один намек не ответили! Я не могла позволить какой-то ушлой девице испортить свой шанс стать вашей женой, спутницей жизни! Да, я это сделала! Потому что видела, что она нарочно дотерпела до большого срока! Она хотела лишь денег, хотела устроить красивую жизнь за счет беременности! Я знала о трагедии в вашем прошлом, знала об отношении к детям и просто не могла дать Адель шанс загубить все. Я не могла упустить свой шанс…
Теперь я перед Адель в долгу. У нее есть все причины ненавидеть меня и, кажется, именно такое чувство она ко мне и испытывает!
Внезапно меня осенило!
— На передачу данные о том, что Василиса якобы смошенничала, тоже ты отправила? Отвечай! — зарычал.
— Да, это была я. Я не хотела, чтобы вы с ней сближались.
— Даже рискнула, что правда выйдет наружу!
— Риск стоил того. Я вас люблю… Я хочу стать вашей женой!
— Мне плевать. Отправишься за решетку! Забирайте ее!
Я отступил в сторону и дал шанс полицейским делать свою работу. Нужно решать, как жить с правдой дальше. О Василисе пока не думал, больно слишком. Как бы то ни было, она все знала и врала, а этого я ей простить никак не мог! Одно я точно знал: Бусю никому не отдам.
Подумав немного, набрал номер сестры Василисы. Почему-то мне было несложно с ней общаться. Ничто не болело и не тянуло в груди. Даже извиниться за пустые наговоры было легко. Я словно вернулся в себя прежнего, тогда ради шанса затащить девушку в постель я мог кому угодно сказать расстроенным голосом: “Прости, малыш, я был неправ!” и забыть об этом уже через секунду.
На кону стояла жизнь моей дочери, я твердо был намерен оставить ее себе, а ради такого был готов пойти на небольшие уступки. Я хорошо знал, как держать в узде таких, как Адель. Что еще важнее, рядом с ней меня не бросало из крайности в крайность, и сердце билось ровно…
Василиса
Крестовский не отвечал на мои звонки, и я не знала, как извиниться… Душа кровоточила. Подруга поддерживала меня, как могла. Хотя по большей части, Яся делала это дистанционно, словно боялась попадаться мне на глаза. Ведь именно с ее легкой руки я отправилась на передачу “Завидный холостяк”, где и заварилась вся эта каша…
Сестра пропадала где-то целыми днями. Мне было легче, когда Адель не было рядом. Потому что когда мы пересекались, я чувствовала, как она на меня смотрит: с осуждением. Я знала, что не должна была влюбляться в мужчину, по которому сохла моя сестра. Не должна была спать с отцом ее дочери.
Не знаю, как я планировала держать наши отношения в секрете?! Адель узнала слухи о нас сразу же, как только вышла из рехаба. Ей хватило всего одного взгляда в мою сторону, чтобы понять: слухи были правдивы, между нами была близость.
Хлопнула дверь. Быстро-быстро застучали каблучки. Я оторвала голову от подушки. Адель вбежала в комнату, не разувшись и начала тормошить меня за плечо.
— Хватит рыдать! Улыбнись!
Я едва не наорала на сестру. Улыбнись?! Как?! Как, черт побери, улыбаться, когда совсем недавно умерла наша бабушка, а любимый мужчина отобрал малышку, которая была моей племянницей, но стала, словно родная дочь, пока я ее растила до полутора лет!
— Если у тебя нет хороших новостей, Адель, уходи, — сказала я сдержанно.
— Я все исправила, Васенька.
Я подняла на сестру зареванные глаза и поправила волосы.
— Что ты сделала?
— Я тебе все расскажу! — просияла Адель.
Она по правде, выглядела, как картинка с обложки! Рехаб пошел ей на пользу, сестра начала меньше гримасничать и красилась не так ярко.
— Говори!
— Сначала приведи себя в порядок, Вась! Ты непричесанная, в мятой пижаме, лицо опухшее! — перечислила сестра. — Кошмар, ужас просто! Иди в ванную, смотреть на тебя не могу.
Подгоняемая тычками, я заставила себя подняться и умыться. Привела себя в порядок, вышла.
— Хоть на человека стала похожа! — заметила Адель.
— Что ты хотела мне сказать?
— Сядь! — глаза сестры загорелись. — Сядь, а то упадешь! — запорхала по комнате.
Я села послушно, сложила ладони на коленях, посмотрела на сестру.
— Итак. Первая новость. Крестовский отказался с нами судиться и сделать процесс открытым…