— Не знаю! — закричала она. — Это-то меня больше всего и терзает! Я ничего не знала! Я думала, я считала, что ты не такой как другие, и все время… — Она крепко сомкнула веки и глубоко вздохнула. — Прости меня. Но мне так тяжело.
— Да, — бесстрастно согласился он. — Ты думала, я вел двойную жизнь? Притворялся, что любил тебя?
— Да, — с болью призналась она.
— Но почему?
— Не знаю. Я не понимаю, как вообще можно так поступать. Возможно, ты и любил меня, — тихо добавила она. — А потом, может, тебе стало не по себе, ты почувствовал себя в ловушке. Я не знаю, Себастьен, все же какими бы ни были причины, но написать мне всего лишь записку… Так мог поступить только трус.
— Ты права, — мрачно согласился он.
— И в то же время я не сказала бы, что ты был трусом.
— Значит, и у тебя в голове мысли ходят по кругу и ответа нет. Как и у меня.
— Да, — ответила она и попыталась улыбнуться.
— Не думаю, что ты права, улыбаясь мне, — иронически упрекнул он ее. — Ведь я последние четыре месяца соблюдал воздержание. Хотя сомневаюсь, что по своей природе склонен к этому.
— Да уж, — покраснев, заметила она.
— Продолжай. Так что я там нашептывал?
— Разные предложения.
— Предложения? Какие предложения?
— Эротические, — пробормотала она, смущенно пожав плечами.
— Эротические?
— Да.
Вдруг в глазах у него вспыхнули веселые огоньки, и он спросил:
— Ну, а потом что?
— Перестань! — закричала она. — Сейчас же перестань! Разве ты не видишь, что я пытаюсь возненавидеть тебя?
— Вижу, — хмуро согласился он. — Это я вижу. И вижу истерзанную женщину, такую же истерзанную, как мой разум, и мне невыносима мысль, что я могу не вспомнить прошлое. Что до конца моих дней я буду блуждать в этой призрачной стране.
— Понимаю, — беспомощно кивнула она. И улыбнулась робко, почти как Себастьен.
— Наверное, тебе не следовало говорить об этих эротических предложениях. Теперь у меня возникло отчаянное желание нашептать их тебе на ухо.
Он всматривался в ее лицо, в ее глаза и постепенно мрачнел.
— Я совершенно тебя не помню, и все же что-то притягивает меня к тебе. Ощущение тепла, мира, потребности… и возбуждения, — тихо добавил он. — Пока мы долго-долго ехали сюда, я рассматривал пейзаж, но он для меня ничего не значил, и я лишь ощущал твою близость, легкий аромат твоих духов, твое тепло. Мне хотелось, чтобы ты остановила машину, повернулась и дотронулась до меня. Неподобающие желания, да?
Она не ответила, не могла ответить, потому что сама испытывала подобное возбуждение. Она желала его. И хотела, чтобы кончился наконец этот кошмар.
— Ты ведь чувствуешь то же, что и я?
— Да, — откровенно призналась она. — Но ведь этого не может быть, разве не так?
— Почему?
— Не может.
— Но почему же?
— Потому… — Всматриваясь в дорогое для нее лицо, которое сейчас было не жестоким, а просто печальным, она продолжила: — Потому что я не хочу снова пройти через все это. Предположим, что мы начали все сначала. Предположим, у нас все будет так же хорошо, как было. И представим себе, что к тебе вернулась память. И что тогда, Себастьен?
Он мрачно улыбнулся.
— Тогда я узнаю, почему ушел от тебя. И, может, снова уйду.
— Да, но я не переживу это еще раз.
— Не сможешь? — Глядя на нее, испытывая массу противоречивых чувств, он тихо сказал: — Ты по-прежнему любишь меня, да?
Она вымученно улыбнулась и кивнула головой.
— Скажи мне, как перестать любить тебя, Себастьен. Научи, как. — Глаза ее скрывались за длинными ресницами. Она отвернулась. — Я разолью кофе по чашкам. — «Но если Натали здесь ни при чем… Нет, — решительно отбросила она эту мысль, — я и в самом деле не смогу все это пережить еще раз. И неважно, что сейчас больно и еще сердце разбито. Мне надо думать о ребенке. И я должна быть сильной».
Когда он наконец вышел, Джеллис сидела на балконе, укутавшись в кожаную куртку, и держала в руках чашку с кофе. Она позвонила матери, сообщила ей, что благополучно приехала, и пообещала позвонить, когда будет возвращаться.
— Я осмотрел все ящики, — тихо произнес Себастьен, принеся из кухни кофе. — А потом просмотрел бумаги на бюро. Банковские документы датированы только до января…
— Правда?
— Завтра я позвоню в банк, съезжу туда и встречусь с менеджером.
— Хорошо. И еще тебе надо увидеться со своим адвокатом. Он присматривал за твоими делами.
— И за тобой? — спокойно осведомился Себастьен.
— Мы поддерживали связь. Ты хочешь есть?
— Не очень. Мы можем поужинать позже.