Глядя на его решительное лицо, Джеллис мысленно согласилась с ним. «Да, разумеется, отвезут. Даже до аварии, если Себастьен чего-то желал, он непременно добивался этого. А теперь он стал гораздо более властным, чем прежде».
— Можно сложить коляску и поместить ее в багажник?
— Да.
Он кивнул, набросил теплую куртку, которая, очевидно, была в машине, вынул ребенка из коляски и передал его Джеллис.
— У тебя есть детское сиденье?
— В машине.
Он снова кивнул и выкатил коляску. Через пять минут коляска уже была в багажнике, младенец сидел в своем креслице. Джеллис забрала ключи и сумку, закрыла парадную дверь и покорно устроилась на сиденье машины.
Она надежно пристегнула маленького Себастьена к креслицу, потом защелкнула ремень безопасности и посмотрела на мужа. Она понимала, что он сердится не на нее, но ей все равно было обидно. «До чего же неприятно чувствовать себя крысой, сбежавшей с корабля». Она стала смотреть в окно на зимний пейзаж.
Завершив поход по магазинам, в результате которого у Джеллис появилась новая дубленка и теплые ботинки, они позавтракали в Дувре, и Себастьен спросил у официанта, нет ли в кафе комнаты, где его жена могла бы покормить и переодеть ребенка. К большому удивлению Джеллис, такая комната у них нашлась. «Если бы я была одна, они отнеслись бы ко мне с сочувствием, но отказали бы. Благодаря Себастьену все оказалось как нельзя лучше».
Погрузившись в грустные размышления, она начала кормить сына, а муж ее тем временем вышел полюбоваться на древний город.
Когда он вернулся, она заметила, что он не просто осматривал достопримечательности. В руках Себастьен держал несколько больших пакетов, но когда она спросила его, что это, он просто улыбнулся ей в ответ.
Автомобильная компания отвезла их домой, а потом Себастьен занес в дом пакеты и детское креслице, и они отправились в деревню. Себастьен вез коляску. У него был немного глуповатый вид, однако Джеллис не собиралась говорить ему об этом.
— Люди будут смотреть на тебя, — тихо предупредила она его. — Им интересно узнать, где ты был.
Он искоса взглянул на нее и улыбнулся.
— Хотя Тереза, это медсестра, — объяснила Джеллис, — из-за твоего загара решила, что ты, скорее всего, не сидел в тюрьме.
Улыбка его стала шире, в карих глазах запрыгали лукавые смешинки.
— Ну и что же должен сказать старина Себастьен? — спросил он.
— Что-нибудь… оскорбительное.
— В таком случае я придумаю что-нибудь этакое. Может, мой английский не так уж хорош? Non?[7]
— Non, — с радостной улыбкой согласилась она, а потом рассмеялась и покачала головой. «Как все это напоминает прежние времена! Такая очаровательная чепуха. Но раньше этого не было, — предостерегла она себя. — И никогда не повторится вновь».
— В чем дело? — тихо спросил Себастьен, и Джеллис вымученно улыбнулась и покачала головой.
— Я могла бы сама заплатить за пальто и ботинки, — тихо произнесла она.
— Да, — мягко согласился он.
— Если бы ты не потерял память, все было бы по-другому. Но ты потерял ее, и тебе не нужно искупать свою вину.
— Да, Джеллис, но все же я буду делать это. Я хочу быть тебе нужным. Сейчас легко проявлять щедрость. Жаль, что я не был таким щедрым раньше. Или что вел себя неправильно. Наверное, тогда… — Он замолк и сделал странный жест, словно отряхивался от чего-то.
— Не надо, — быстро попросила она. — Давай не будем об этом говорить.
Он кивнул.
— А куда мы пойдем за елкой?
— В лавку зеленщика. Это там, впереди.
— А этот зеленщик… не слишком любопытный?
Джеллис улыбнулась и покачала головой.
— Тогда держи меня за руку. Меня так долго не было, и мы…
«Любовники? И безмерно счастливы, что снова вместе?»
—… счастливы, что снова соединились, — закончил Себастьен фразу. Однако вряд ли можно было назвать его голос счастливым. Скорее печальным. И подавленным.
«А что я скажу жителям деревни, когда к нему вернется память? — Джеллис не знала даже, что и подумать. — Наверное, мне придется придерживаться старой версии, что он что-то там исследует… И будет время от времени приезжать, чтобы проведать ребенка…»
Она тихо, как всегда, поговорила с зеленщиком. С Себастьеном она разговаривала по-французски. И не совсем была уверена, удалось ли ей скрыть тоску, светившуюся в ее глазах, когда она смотрела на мужа.
Себастьен заплатил за елку — самую большую, которая оказалась в магазине, набрал великое множество овощей и все упаковал, когда они завершили обход по магазинам.
Зеленщик предложил доставить им елку. Сказал, что ему это по пути.
Себастьен поблагодарил его на страшно ломаном английском, и Джеллис закусила губу.