ПРОЛОГ
ПРОЛОГ
Ветер с болота в это утро снова притащил на поляну туман. Не сказать, чтобы густой, но понакидал на траву клочьев, наделал сырости, и был таков. А убирать кому? Тьфу...
- С веток капает, лапти мокрые, укроп к земле придавило... Да чтоб тебя лешак об колоду гэпнул! – маленькая сморщенная кикиморка, пробираясь по сырой траве к заросшим мхом, прогнившим ступенькам старой, перекособоченной и подслеповатой избушки с полной корзинкой огородной радости, даже подпрыгивала от злости. Взобравшись же на крылечко, в сердцах еще и пнула распахнутую дверь. – А ты чего расселась?! Нет, чтоб на ноги встать! Ай!
А и нечего недвижимость курочить... Отлетевшая от пинка дверь обратным ходом так наподдала успевшей ступить на порог охальнице под зад, что она с писком пролетела сенцы насквозь и шлепнулась посреди горницы. Сверху кикиморе на голову приземлилась корзинка, потеряв по дороге злополучный укроп, две репки и несколько корявеньких картошин. Из-под крыльца послышалось тоненькое мышиное «пи-пи-пи», переходящее в «хи-хи-хи».
- Ну, и?
Активно шуровавший доселе ухватом в печи низкорослый, всего на полголовы выше упавшей кикиморы, мужичок с окладистой бородой, в чисто стираной, но заплатанной рубашонке, полосатых штанишках и окладистых лапотошках, развернулся к пострадавшей лицом и упер руки в боки.
- Пантелевна, я тебе сколько раз наказывал избу не доставать, а?! Ты еще спасибу скажи, что она таки не встала, как в прошлый раз, и в болото тебя с ноги не зафутболила!
Покряхтывая, кикимора кое-как поднялась на ноги и принялась собирать разбросанные овощи, потихоньку ворча:
- Не, ну где енто видано, а? Изба кривая, косая, хвостом в землю вросшая, полы трухлявые, огород зарос, курка яйко раз в неделю дает, сыр мыши сожрали, зато я кругом виноватая... И плевать на то, что без хозяйки скоро вообще в землицу уйдем на веки вечные!
Громыхнув корзиной об стол, Пантелеевна отряхнула ладошки, тоже подбоченилась и громогласно изрекла:
- А вот кто мне такой умный скажет, сколь нам ишшо хозяйку ждать? Где бабка наша, а? Яга где?!
С печи свесилась голова здоровенного, черного с проседью кошака и смачно зевнула:
- Где, где... В Караганде!
Столь недвусмысленный, скажем так, посыл «торной тропкой за грибами» оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения разъяренной кикиморы, и свирепая крохотуля вошла в раж, воочию продемонстрировав домочадцам, из-за чего толковые хозяйки в деревнях с женой домового спорить не рискуют – подхватив отставленный мужем в сторону ухват, она резво вскочила на полати, и принялась охаживать им кота, приговаривая:
- Ирод хвостатый! Стыда у тебя нету и совести! Тебе, поганцу, когда за новой Ёжкой идтить надо было, а?! Еще когда Ивановна слегла... А ты, чумичка, что?! По окрестным кустам пошарил, и все?! А ну, брысь отседа, дармоед! Чтоб духу твоего тута не было, пока замену покойнице не найдешь!
Кот сначала отбивался. Потом попытался спрятаться под подушку. Потом воззвать к домовому... В конце концов, с горестным мявом котяра слетел с печи и со всех лап бросился на улицу. И здесь ему опять не повезло: развеивая миф о том, что она, якобы, в землю вросла, избушка аккурат к концу разборок мягко и плавно на ножки-то встала, размяться решила, сердешная... Ну и размялась, ага. Придала беглецу ускорения – от души и отнюдь не в сторону болот. Кувыркаясь в кустах и пытаясь затормозить всем, чем только можно и нельзя, котофей только и успел, что услышать прощальный кикиморский вопль:
- И без Яги не возвращайси!
…Спустя какое-то время на самой окраине крупного города, точно напротив стелы с названием, из кустов на обочину вылез … маленький черный котенок, худой и жалкий. Вылез и деловито потопал в город, бубня на ходу:
- Вывелись-то Яги на Руси, точно говорю. Вывелись! А эти пристали, как пьяный до радио, Ёжку им вынь да положь... Полноценную хозяйку по нынешним временам днем с огнем не сыщешь. Может, на меня-мелкого хоть зародыш ягинский клюнет? А там воспитаем!
Автор приостановил выкладку новых эпизодов