Как на Западе. Говорят, у них модно, чтобы домохозяйкой становился муж. У нас не принято, ясное дело, потому что у наших мужиков перекос с самооценкой. Им самооценка дороже семейного благополучия. А тут на Олесиных глазах происходило непривычное, можно сказать, сверхъестественное — мужчина взял на себя все заботы о доме, ребенке и самой жабе. И бросил для этого работу. Вскоре, правда, Олеся сообразила, что здорово заблуждалась.
Муж Яны еще и пахал в какой-то конторе. То есть работал столько же, сколько жена. А вечером возвращался домой и — к станку. Яна же или торчала в офисе до полуночи, или, покинув рабочее место, отправлялась развлекаться. То вечеринки какие-то, то концерты, то театральные премьеры. Брала ли с собой мужа? Иногда брала, когда ситуация требовала присутствия второй половины. Испытывала ли при этом удовольствие? Олеся не знала, не довелось наблюдать (рылом она не вышла для мероприятий, которые посещала жаба).
Поразительно, что именно таким бабам достаются порядочные мужики. Невозможно представить жабиного мужа гуляющим на стороне. Понятно, что все мужики гуляют, это закон. Но все равно его Олеся в роли гуляющего представить не могла. Хотя… случись такое, она бы порадовалась. За мужика — по-хорошему, за Яну — со злобинкой. Но это — из области фантастики. Так Янин мужик и состарится рядом с этой стервой, которая любит только себя.
Притворяется она, однако, отменно. Олеся тоже повелась на веселые ямочки, которые появлялись на Яниных щеках, когда та улыбалась. Щебетать начинала что-то про погоду и последние новости, Яна даже что-то ей отвечала на это, и Олеся это «что-то» принимала за искренний Янин интерес к своей персоне. Длилось такое чуть больше месяца. Прозрела Олеся внезапно. Не без помощи книжек о технологиях общения, которых читала в ту пору множество. Вгляделась как-то в Янины глаза и вздрогнула. «Не может быть!» — подумала Олеся и стала наблюдать за своей шефиней. Может, может, поняла она спустя несколько дней. Ничего в тех глазах не светилось, кроме равнодушия. Правда, мастерски замаскированного, тут Яне надо отдать должное. Настолько мастерски, что, похоже, мало кто понимал, что происходит на самом деле. Все покупались на ямочки и иронический, но дружелюбный прищур Яниных серых глаз, но Олеся-то видела, как быстро линял этот прищур, когда собеседник исчезал из поля зрения жабы. «Ей бы на сцену!» — частенько восклицала Олеся, когда рассказывала сестрице о Яне.
«Ты ей элементарно завидуешь», — изрекла однажды сестра. Олеся обиделась, набросилась на нее чуть ли не с кулаками, а потом села в уголочке и призадумалась. Завидует? Ну конечно! Завидует ее уму и практической сметке, ее умению пробиться в жизни, да мало ли чему! Жаба, как ни странно, нравится Олесе ужасно. Просто какое-то извращение! Но ведь она великолепна, за это и нравится.
Сестра Олесина, правда, считала, что такими не становятся, а рождаются. Что если Олеся по происхождению своему из области средней статистики, а по сути шляпа из шляп, значит, это навечно. Олеся возражала: у жабы тоже совсем обычная семья, в смысле та, в которой она воспитывалась. Мама преподавала, папа работал где-то в порту начальником отдела или что-то в этом духе. Еще у жабы имелась сестра-близнец, ничем не примечательная особа. Олеся в такой же среде родилась и выросла, вот только отличалась от своей шефини, как бескрылая курица от быстрой чайки.
Не-ет, жаба не от рождения такая, жаба относится к той категории женщин, о которых на Западе говорят: self-made. А значит, Олеся тоже так сможет. И тоже станет умной, холодной, расчетливой и амбициозной. И рано или поздно наступит день, когда Олеся зайдет в кабинет к жабе, и та вскрикнет от удивления. И уж точно вспомнит, что никакая она не Оксана. Но для этого надо изрядно потрудиться. Почитать, что ли, до того момента, когда нужно будет нести жабе кофе? Олеся тяжело вздохнула, достала из ящика «От Золушки к успешной бизнес-леди» и погрузилась в чтение.
* * *Яне было прекрасно известно, как на самом деле зовут секретаршу. Яна просто проверяла девчонку. Когда она взъерепенится? Когда не выдержит и рявкнет: «Да не Оксана я!»? Или не рявкнет, а тихонько, почти неслышно прошепчет? На что способна эта платиновая блондиночка со вздернутым носом? На полет или на ползание в пыли? Яна ставила на пыль. Все полгода, которые девица работала у нее, та никак не проявила себя. Сначала, правда, норовила залезть в душу. Разговорчики, комплиментики, даже какие-то откровения проскальзывали. Яна быстро это пресекла. Не хватало еще подружиться с секретаршей. Это — прямая дорога к всеобщему посмешищу. Это Яне совсем не нужно. Так что она подпустила в голос льда, а во взгляд усмешечки, и девчонка отстала. После чего надулась. Вот это уже было интересно. Куда заведет ее злость? Девчонка читала умные книжки, копила информацию, но как собиралась ею воспользоваться? Яна подумала, подумала и внезапно поняла: «Хочет стать такой, как я». И, помнится, рассмеялась тогда вслух.