— Пас, — быстро сказала Настасья.
— Вист, — сказал Антошкин, с удивлением обнаружив на руках только две масти.
Булочкина едва не хватил удар. Произошло немыслимое: он получил всего четыре взятки. В кармане противно зашевелились, а потом и запрыгали морфлотовские взятки. Шуток за столом поубавилось. Назревал очередной сюрприз. «Порадовать Настасью? — прикинул Василий. — Нет, не будем мелочиться». Гвидонов сдал карты, и на лице Булочкина, собранном из самых мрачных туч, проскакал солнечный зайчик.
— Мизер, — решительно объявил он и потянулся за прикупом. Прикуп пришел не к масти. А ведь на бумаге-скатерти, лежавшей под руками, параграф номер одиннадцать категорически предупреждал: «При чужом ходе — восьмерка твой враг!» Враг он и есть враг. Шесть взяток всучили партнеры Булочкину.
Морфлотовские рубли подняли в кармане крик. Голубиная семейная пара улетела. За столом сидели Кадрус и Карконта. Масонские жесты и знаки не срабатывали. «Ты оглохла!» — рычал Булочкин. «Ты ослеп!» — восклицала Булочкина.
Наконец, игра подошла к концу. Свинцовыми каплями-слезами упали на стол книжечки-боны.
— А тебе в каюте отдам, — пообещал Булочкин невеселой супруге.
И они ушли. Антошкин на радостях заказал шампанское.
— Дали мы им по мозгам! — раздухарился он и вдруг спохватился: — Вася, ты так и не ответил: князь ты или не князь?
— Токарь я, — отмахнулся Гвидонов. — Это что-нибудь меняет?
— Остряк, — задумчиво усмехнулся Антошкин. — Полжизни бы изменило. Но, — он поднял палец, — лишь в том случае, если твой дед князь и если он не окочурился. Сколько ему сейчас лет?
— Под восемьдесят, — бездумно ответил Гвидонов.
Рыжий Антошкин взвыл от восторга:
— Ага, раскололся! А Хохлаткина — дура. Я сразу понял, что ты ей туфту подсунул.
— Какую туфту?
— Объяснительную.
— Ты и это знаешь?
— Вася, давай договоримся: Антошкин знает про каждого. Не веришь? Дай лапу, я погадаю. Ты холост, вернее разведен, средний заработок — двести рэ, живешь с мамой в двухкомнатной квартире… Стоп, Вася! А эта загогулина откуда взялась? Неужели? — Антошкин поднял глаза. — Вася, ты еще и артист?
— Брось чепуху молоть! — Гвидонов поднялся, слегка уязвленный всезнайством Антошкина. — И насчет деда попридержи язык. Нищий он. Как дервиш. Я ему сухари везу.
— Ну и ладушки, — легко согласился Антошкин. — А про фильм не забудь. Я и название придумал: «Василий Гвидонов в зарубежном турне». Звучит?
Василий отправился в каюту. Она была занята. Хохлаткина проводила инструктаж актива группы. Гвидонов приоткрыл дверь и услышал очередное напутствие Хохлаткиной:
— И ничего не вижу зазорного, если гуляя по городу пятеро туристов возьмутся за руки. Они тут привыкли к нашим нормам поведения. Гвидонов, ты что хотел?
Василий потянулся и зевнул.
— Поваляться на кровати, — ответил он.
Хохлаткина всплеснула руками, призывая актив в свидетели: посмотрите, мал, какой нахал этот Гвидонов.
— Здесь штаб, Гвидонов, — отрезала она. — До двадцати двух ноль-ноль.
Делать нечего, Василий стал бездумно слоняться по кораблю. У бассейна-проруби по-прежнему жарились любители морских купаний и пляжных знакомств, вертели карусель неутомимые чайки, гордо и неприступно высился среди полуголых путешественников переодевшийся в костюм-тройку доцент. Потекли в кассы баров морфлотовские рубли в обмен на коньяки и шампанское. «Русскую» пока не трогали, и она покорно ждала своего часа. Из музыкального салона слышались крики и смех. Василий попал в самый разгар викторины. Культмассовик — длиннющая, сухая дама и почему-то без лорнета — скрипучим голосом безжалостно зондировала интеллект пассажиров.
— Кто это? — вопрошала она, на палочке поднимая портрет поэта Лермонтова.
— Джигарханян, — мгновенно реагировал хорошо и много поживший пассажир в чесучовом костюме.
Дама презрительно не замечала слабого на голову сверстника и извлекала следующий портрет.
— А это кто? — В зал мудро смотрел Л. Н. Толстой.
— Джигарханян, — стреляло в ответ.
— Мы видим Льва Николаевича Толстого, — снизошла до пояснения культмассовик, — гениального писателя…
— Это ведь надо! Обмишурился, — сокрушался чесучовый костюм. — А ведь вылитый Джигарханян. Из кинофильма «Место встречи изменить нельзя». Помните?