Поглядев друг на друга, соперники одновременно опустили забрала. Упали на упоры копья… Альфонсо, кстати, держал копье в левой руке — нехорошо, непривычно… тем более, если вообще опыта в подобных сватках нет…
— Хоп! Хоп!
Хищные жеребцы — боевые драконы войны, — раздувая ноздри, рванулись галопом навстречу смерти.
Черный двуглавый орел и красные арагонские полосы… они сближались столь быстро, что князь так и не понял, в какой именно момент произошел удар… Только что-то сорвало забрало… и наконечник вражеского копья поразил мозг…
— Господи-и-и-и!
Проснувшись в холодном поту, молодой человек выскочил из фургона. Голова раскалывалась, правый глаз болел так, что казалось, сейчас вот-вот вытечет из глазницы… Князь ухмыльнулся: вроде вчера не дрался, морду никому не бил… соответственно, и в ответ не получал удара — ну, не пропустил бы, даже если б и звезданул кто.
Уже начинало светать, и плотные облака кое-где прорывались слабой лазурью, чуть тронутой позолотой невидимого пока солнца. Подойдя к догоревшему костру, Егор уселся на притащенный еще вчера еловый ствол, накрытый рогожкой, и какое-то время сидел, приходя в себя и лениво шевеля носком башмака угли. Сидел, сидел, думал… пока не отвлекли крики:
— Лазутчиков поймали, княже!
— Лазутчиков?
Егор тотчас поднялся на ноги, глядя на приземистого Онисима Раскоряку:
— Что за люди?
— А вона!
Маячившие за воеводой дружинники подвели к своему князю трех связанных по рукам парней, очень похожих друга на друга — все трое темноволосые, круглолицые, со вздернутыми носами. Старшему лет двадцать пять, остальные куда моложе.
— Э, они братья, что ли?
— Похоже, что так, государь, — махнув рукой, воевода подошел ближе. — За горой, у реки, словили — пробирались к твоему шатру, даже стрелы успели пустить!
— Что?! — встрепенулся князь. — В мой шатер… Стрелы? А ну-ка, быстро…
Перепрыгнув через бревно, он бросился к возвышавшемуся невдалеке шатру, который сам же и уступил важному гостю.
Добежать не успел — из травы, словно призраки, возникли фигуры арагонской стражи. Тоже еще, охраннички — не с той стороны караулили! Увидев Егора, воины неохотно расступились.
— Дон Эстебан! — откинув полог, князь заглянул в шатер…
В изголовье походного ложа торчала длинная черная стрела! Как раз бы в шею угодила, прямиком… Однако где же…
— А где ваш парень? — отбросив приличия, спросил по-французски Егор.
Его поняли, кто-то из стражников показал на реку, и молодой человек помчался туда, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.
Скинув рубаху, дон Эстебан спокойно умывался, стоя на плоских камнях у самого берега. Кожа его оказалась совсем не загорелой, белой… как, впрочем, и положено аристократам.
— Эстебан, все в порядке? — Егор перевел дух.
— Да! — Мальчишка обернулся и, увидав князя, попытался отвесить поклон, едва не свалившись в воду.
— Давай уж без церемоний, — усевшись на камень, улыбнулся молодой человек. — Ты, я вижу, понимаешь латынь.
— Ну а как же?! — Карие глаза пажа сверкнули обидой. — Я же не сиволапый эстремадурский мужик!
— Ладно, ладно, не злись… Так ты не спал в шатре?
— Там душно. — Дон Эстебан неожиданно замялся и опустил голову. — К тому же вы тут все говорили про оборотней… врали, наверное, но все равно неприятно одному спать. Вот я и и ушел к своим, в палатку. Только не подумайте, что я трус!
— Что ты, упаси боже!
— Просто… нечистая сила… У меня ведь даже не было с собой чеснока, а у них, у моих воинов, был — они очень любят чесночную похлебку, знаете ли…
— А чеснок помогает от оборотней, — пряча улыбку, покивал Егор.
Паж вскинул глаза:
— Еще как помогает! У нас в Сарагосе бывали случаи… Я слыхал не раз! Ой…
Мальчишка вдруг сконфуженно потупился и покраснел — и князь знал почему: молодой дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо только что признался в собственной трусости — именно так и обстояли дела.
— Я бы не сказал об этом никому, — покусав губы, тихо промолвил паж. — Какому-нибудь барону, графу… но вы — император!
— Обещаю тебе молчать, — состроив серьезную мину, Егор поднялся на ноги. — Даю честное императорское слово.
— Спасибо, благороднейший сеньор! — Дон Эстебан сразу же воспрянул духом, поклонился… и свалился-таки в реку, подняв тучи брызг!
Егор поспешно протянул ему руку:
— Держи! Давай, выбирайся.
— О, благороднейший го…
— Да хватит тебе уже! Скажи-ка лучше: твой почтеннейший сюзерен, славный король Альфонсо де Трастамара, — доблестный рыцарь?