— Полагаешь, такое возможно?
— Я бы сказал — весьма вероятно. Уэнди обладает уличной мудростью, а это свидетельствует о том, что большую часть времени она проводила на улице, а не в школе. Я устроил ее в Форрест-хилл.
Робин, немного поколебавшись, высказала свои сомнения:
— Учитывая то, что произошло с Чарли, ты не думаешь, что там она придется не ко двору?
Серые глаза невыразительно посмотрели на нее.
— На самом деле ты хочешь сказать, что ей место в более грубой среде.
— Не во всех государственных школах грубая среда, — возразила Робин. — В местной, например, она не кажется таковой.
— Возможно. Но Уэнди все-таки пойдет в Форрест-хилл. — Пол покачал головой, когда она попыталась что-то добавить. — Это не подлежит обсуждению.
Ее опалила обида, в зеленых глазах сверкнули злые искры.
— Не будь со мной так суров! Ты по-прежнему нуждаешься в моей помощи, не забыл?
— В которой ты не откажешь, поскольку нарушать данное слово — не в твоей природе.
Судя по реакции, которую вызвала ее вспышка, Робин с таким же успехом могла бы и промолчать, но это также было не в ее природе.
— Все когда-то случается впервые!
— Сейчас не тот случай. — Пол окинул взглядом водопад золотистых волос и раскрасневшееся лицо. — Спим, как и прежде, насколько я понимаю?
Застигнутая врасплох внезапной переменой темы, Робин постаралась справиться с разыгравшимися чувствами.
— Не совсем. Ты ляжешь в гардеробной.
Он язвительно рассмеялся.
— Не дождешься! Мне нравится спать в собственной кровати.
— Хорошо, — сказала Робин. — Тогда в гардеробной лягу я.
— Прекрасно! — воскликнул он. — Так и поступим.
Снова наступило молчание, ни в малейшей степени не смущавшее Пола. Робин испытывала сильное искушение бросить в него чем-нибудь тяжелым — лишь бы нарушить эту невозмутимость хоть на пару мгновений. Ее останавливало только подозрение, что в результате такого поступка нарушится что-то в ней самой.
— А в чем именно заключается процедура удочерения? — спросила она некоторое время спустя. И многозначительно добавила: — Полагаю, ты уже нажал на нужные рычаги?
Очередное клише вызвало едва заметную усмешку.
— Разумеется, я связался с нужными людьми. Главные проверки уже позади. Следующим шагом должен стать визит социального работника, который осмотрит дом и решит, достойны ли мы быть родителями Уэнди. И вот здесь на сцене должна появиться ты.
— А вдруг они узнали, что мы не живем вместе?
— Откуда? Ведь официального развода не было. По бумагам мы женаты около трех лет. Все, что от нас требуется, — это убедительность.
— Семейная идиллия! — Она щелкнула пальцами. — Нескончаемая!
Пол поджал губы, шутливое настроение покинуло его.
— Такое впечатление, что ты готова переиграть, лишь бы доставить себе удовольствие!
— Неправда! — воскликнула Робин, уже сожалея о своем легкомыслии. — Я не стану рисковать благополучием Уэнди ради того, чтобы досадить тебе!
— Тогда перестань паясничать. Постарайся хотя бы раз в жизни вести себя как взрослый человек!
— Я сыграю свою роль, — отрывисто заверила его Робин. — И не моя будет вина, если нам не удастся их убедить.
Серые глаза внимательно изучали ее лицо.
— Лучше бы такого не случилось.
Робин оставила без ответа и это замечание, как бы оно ее ни разозлило. Она отдала рискованной авантюре три месяца жизни! Разве этого недостаточно?
Робин с подчеркнутым отвращением взглянула на Пола, опять лениво развалившегося в кресле. Впрочем, что бы она о нем ни думала, он по-прежнему пробуждал в ней непреодолимое желание. Ее тело тосковало по его прикосновениям, его губам, его мускулистой силе.
Немного погодя она отправилась наверх — якобы для того, чтобы приготовить себе постель. На самом деле причина заключалась в ином: одно лишь присутствие Пола в комнате сводило ее с ума. Когда в половине десятого он тоже поднялся в спальню, Робин уже лежала на диване, хотя сна не было ни в одном глазу.
Только сейчас ей пришло в голову: чтобы попасть в ванную, нужно пройти через гардеробную. На этот раз, когда Пол стал раздеваться, она не отвернулась и даже не закрыла глаз, стараясь лишь не смотреть в его направлении.
Только когда он подошел к двери в ванную, она позволила себе одним глазком взглянуть на него. Живот свело болезненной судорогой при виде сужающейся книзу спины, крепких мужских ягодиц и бедер. На его теле не было ни складки — лишь мышцы, покрытые гладкой загорелой кожей. Ни одна нормальная женщина, в жилах которой течет не вода, а кровь, не осталась бы безучастной к подобному зрелищу.