Пол и Уэнди были уже в холле, когда она спустилась вниз. Оба, хотя и успели привести себя в порядок, выглядели так, словно сполна насладились утренним развлечением.
— Вы должны пойти и взглянуть на нашего снеговика! — воскликнула Уэнди. Мы слепили во-от такого огромного у пруда. Вместо глаз пуговицы, а вместо носа морковка. Дядя Пол разыскал шарф и шляпу, и мы его одели. Осталось сделать рот, но мы не можем найти ничего подходящего.
— Попробуйте банан, — предложила Робин. — А еще можно вырезать из картона и раскрасить.
— Творческий подход, — сухо прокомментировал Пол. — Но, к сожалению, картон имеет обыкновение намокать в сырую погоду.
— Вряд ли такое случится, пока стоят морозы, — возразила она. — Впрочем, если сможете придумать что-то получше, — дерзайте.
Пол посмотрел на нее, и на его губах мелькнула тень улыбки.
— Тебя так просто на лопатки не положить, а?
— Можешь быть уверен! — ответила Робин.
Уэнди наблюдала за взрослыми блестящими от любопытства глазами. В джинсах и голубой водолазке, с причесанными темными волосами, она совсем не походила на того маленького беспризорника, с которым мы познакомились в приюте. Но это лишь на поверхности. А под ней все тот же независимый железный характер.
Так легко и опасно было привязаться к ней!
Через три месяца их отношениям придет конец.
Рано или поздно придется объяснить, почему они с Полом расстались. Но Уэнди, вне всякого сомнения, отнесется к этому так же, как относилась ко всему, — без уныния. Пол останется в ее жизни единственной опорой.
На завтрак они ели омлет, разумеется, приготовленный Полом. Как и все, за что он брался, тот был великолепен — легкий, воздушный и очень вкусный.
Робин перестала испытывать угрызения совести по поводу отсутствия у нее подобных талантов. Он любит готовить, а она — нет. Зачем идти против природы?
Она возместила свой недостаток тем, что вытерла со стола и сложила тарелки в посудомоечную машину, а затем потратила несколько минут на то, чтобы нарисовать контуры рта на листе плотного картона, оторванном от пачки из-под каши. Они не смогли найти подходящей краски, поэтому ограничились тем, что голубым фломастером изобразили зубы, а красным — язык. Уэнди настояла на том, чтобы он был высунутым.
— Это может напугать потенциальных грабителей, заметил Пол, когда ему показали готовое произведение искусства. — Фломастеры предназначены для карт, и краска светится в темноте.
— Здорово! — воскликнула Уэнди, воодушевившись еще больше. — А я смогу видеть его из окна своей комнаты!
— Наверное. Я помогу тебе прикрепить рот, — предложила Робин, не желая оставаться наедине с Полом. — Только дай мне пару минут, чтобы одеться.
Робин совсем забыла о своем ограниченном гардеробе. За исключением древней непромокаемой куртки, которую она носила, еще будучи подростком, и не менее старых брюк, там не было ничего подходящего для прогулок по снегу. Мне бы следовало думать, как избежать более крупных неприятностей, а не расстраиваться из-за пустяков, одернула она себя.
Уэнди дожидалась ее, но терпение девочки было уже на исходе. Робин, чье детство закончилось не так давно, отлично помнила, какие чувства вызывали в ней взрослые, которым необходима была уйма времени, чтобы собраться.
Они оставили Пола наедине с утренней газетой, и пошли через парк к обледеневшему пруду, у самой кромки которого стоял снеговик. Робин попробовала пройти к нему напрямик, по снежной целине, но сдалась, провалившись по колено в снег.
Снеговик, следовало признать, был маленький — на более крупного им не хватило снега. Однако когда рот оказался на месте, приобрел довольно устрашающий вид. Даже случайно наткнувшись на него днем, можно было испугаться, не говоря уж о ночной темноте.
— Как думаешь, тебе здесь понравится, Уэнди? — словно бы невзначай спросила Робин, когда они возвращались к дому. — Здесь все так не похоже на Кейптаун.
Лицо девочки внезапно приобрело замкнутое выражение.
— Я не хочу туда возвращаться.
— Ты туда и не вернешься, — поспешила заверить ее Робин. — Твой дом теперь здесь. Как только состоится удочерение, ты уже будешь Гвендолин Темпл, а не Гвендолин Лейн.
Серые глаза вновь засияли.
— Так вы меня удочерите?
— Конечно. — Робин старалась говорить непринужденно.
— Значит, у меня будет двое родителей, как и у других детей?
Робин не нашлась, что ответить. Было совершенно очевидно, что она поторопилась с оценкой того, как Уэнди воспримет ситуацию, когда придет время объяснений. Какая самонадеянность! — упрекнула она себя. Но легче от этого не стало.