Следующий визит — к Лоретти. После того как я ему заявил, что без разрешения Роу ни одной бактерии отсюда вывезено не будет, отношения между нами более чем натянутые.
Все же встретил он меня на этот раз без обычных колкостей. Видимо, рад-радешенек, что будет избавлен от дальнейших допросов. Даже извлек из своих запасов бутылку старого бренди.
— За благополучное путешествие! Или вы при исполнении служебных обязанностей не можете пить с подследственным?
— Вы ошибаетесь, Лоретти. Я не служу в полиции и могу пить с кем вздумается. Наливайте!
Несколько минут мы просидели молча над своими стаканами.
— Так что, мистер Клинч, удалось вам найти убийцу?
Я ответил не сразу. Мое внимание было поглощено жидкостью в стакане. У меня даже дух заняло от внезапно пришедшей идеи. Поразительно, как все вдруг встало на свои места. Наконец я поднял голову и сказал:
— Нашел, сеньор Лоретти.
— Вот как?! Кто же?
— Пока это профессиональная тайна. Скажите, где Майзель хранил взрывчатку?
— Взрывчатку? — Он удивленно пожал плечами. — Кажется, во второй кладовой. А зачем вам?
— Хочу устроить салют по поводу успешного окончания расследования!
Я посмотрел на часы. Времени оставалось совсем мало. Нужно было еще раз тщательно исследовать оболочку пули, а затем… В душе у меня все пело. Я бы даже перекувырнулся через голову, если б не боялся уронить престиж фирмы "Джек Клинч, частный детектив".
Они снова, как год назад, собрались в кабинете Роу.
Хозяин — за столом, Жюли — на диване, Шнайдер — в кресле, Клинч — на стуле.
Роу потер переносицу, оглядел всех присутствующих и обратился к Клинчу:
— Так вот, мистер Клинч, я ознакомился с вашим рапортом и дневниками.
Должен сказать, что я поражен.
— Благодарю вас! — Клинч вежливо поклонился.
— Боюсь, что вы меня не вполне поняли, — продолжал бесстрастным тоном Роу. — Благодарить не за что. Я не только поражен, но и возмущен. Мне кажется, что полученные вами от нас инструкции были достаточно точными. Вам поручалось выяснить причину, вызвавшую взрыв, найти убийцу и определить возможность эксплуатации месторождения иридия. Так?
— Совершенно верно! — согласился Клинч.
— Теперь посмотрим, что вы сделали. Разберем по пунктам. Причину взрыва вы так и не установили, убийцу не нашли, а взамен этого предлагаете нам…
э… сюжет для научно-фантастического романа, да к тому же извлеченный из…
стакана с бренди. Вы согласны со мной?
— Абсолютно не согласен! — Усы у Клинча торчали, как две пики, лицо покрылось красными пятнами, чувствовалось, что он готов ринуться в бой.
Роу жестом предложил ему замолчать.
— К этому вопросу мы еще вернемся. Разберем до конца, как вы выполнили задание. В то время, когда здесь наши специалисты разработали способ откачки воды из шахты, вы, без всякого на то разрешения, взрываете скалу и заваливаете всю площадку, да еще так, что выведена из строя большая часть оборудования. Как же я, по-вашему, должен расценивать эти действия?
— Мне кажется, что я все достаточно ясно изложил в своем рапорте.
Роу развел руками.
— Может быть, вы, герр Шнайдер, что-нибудь поняли?
Шнайдер заерзал в кресле. Ему очень не хотелось сознаться, что он вообще плохо представляет, о чем идет речь.
— Честно говоря, у меня еще много недоуменных вопросов. Может быть, Джек, вы растолкуете нам все на словах, а то из вашего рапорта не все понятно.
— Хорошо! — Клинч закурил и положил ногу на ногу. — Начну с психологического климата на базе. Ведь именно для этого я предоставил в ваше распоряжение свои дневники. Скажите, Вилли, вас не удивляет поведение всех, без исключения, членов экспедиции?
— Ведут они себя, конечно, странно.
— А какой элемент вы особо выделили бы в их поведении?
— Гм… Пожалуй, страх.
— Правильно! Именно страх. Они боятся меня, это еще как-то можно объяснить. Ведь идет расследований убийства. По милости Дрейка я вынужден вести его открыто, и каждый из них может считать себя подозреваемым.
— Но убийца должен был бояться больше других, а тут…
— Они боятся все. Очень рад, что вы это почувствовали. Кроме того, они боятся друг друга, а это может быть только в случае?..
— Если они убили сообща.
— Верно! Или если каждый подозревает в убийстве других и имеет для этих подозрений веские основания. И то и другое предположение исключается, если Майзель действительно застрелился.
— Но ведь Майзель был убит! Есть оболочка пули.
— К оболочке мы вернемся потом. Пока же примем в основу рассуждений самоубийство. Тогда нужно искать другую причину, вызывающую страх. Эту причину, как справедливо подметил мистер Роу, я и нашел в стакане с бренди.
— Тут уже я вас не понимаю.
— Стоячие волны в жидкости. Они навели меня на след. Ведь все время на Мези страх испытывал и я тоже. Мне постоянно чудились какие-то шаги и шепот в коридоре, преследовало чувство нависшей опасности. Временами я себя чувствовал на грани умопомешательства.
— И, очевидно, в этом состоянии вы и решили прибегнуть к спасительной гипотезе об инфразвуке? — иронически заметил Роу.
— Да, именно так. Ведь расположенный в ущелье ствол затопленной шахты представлял собой исполинскую органную трубу, настроенную на низкую частоту, недоступную человеческому слуху. В литературе описано много случаев, когда люди, подвергавшиеся воздействию мощного инфразвука, испытывали необъяснимый страх и даже доходили до полного психического расстройства.
— Довольно смелое заключение, мистер Клинч. А что, если вы ошиблись?
— Я проверил свои предположения. Помните необычный для обитателей базы коллективный завтрак, во время которого они все вели себя совершенно нормально?
— Ну, допустим, что из этого следует?
— В тот день было полное безветрие. Стоило потом ветру задуть снова, как все вернулось на круги своя.
— Мне кажутся рассуждения мистера Клинча очень логичными, — подала голос Жюли.
Роу осуждающе взглянул на нее и нахмурился:
— Мы опять уходим в область фантастики. Не соблаговолите ли вы, мистер Клинч, все же ответить на основные вопросы: причина первого взрыва, обстоятельства смерти Майзеля и окончательный вывод шахты из строя, за который вы несете персональную ответственность. По каждому вопросу жду краткого и вразумительного ответа, по возможности без психологических экскурсов. Меня интересуют только факты.
— Постараюсь придерживаться фактов, хотя без психологических экскурсов моя работа была бы бессмысленной. Итак, взрыв в шахте произошел от скопления газов.
— Какие основания у вас так считать?
— У меня нет оснований считать иначе. Самоубийство Майзеля не подлежит сомнению. Из всех членов экспедиции у него была самая неустойчивая психика.
Добавьте к этому потрясение, вызванное взрывом. Следующей жертвой стал Милн.
Постоянное пьянство усилило эффект действия инфразвука.
— Постойте, постойте! — взмолился Шнайдер. — Вы говорите о самоубийстве Майзеля, как о чем-то вполне установленном, — ну а оболочка пули?
— Оболочка пули ни о чем не свидетельствует. Вы помните, как она была деформирована?
— Помню, но ведь она находилась в кремационной печи.
— Значит, не помните. Конец оболочки был разорван. Видимо, в ней раньше была трещина. В таких случаях после выстрела свинец силой инерции вылетает вперед, а оболочка застревает в теле. Не зря Долорес говорила, что череп Майзеля был сильно изуродован, Типичный эффект распиленной оболочки. Некогда англичане применяли такие пули в войне с бурами.
— А ну, покажите! — протянул руку Шнайдер. Клинч достал из кармана замшевый кошелек.
— Куда же она могла задеваться? — пробормотал он, запустив туда пальцы.
— Вот дьявол! Боюсь, Вилли, что я второпях забыл ее на Мези.
— Очень жаль! — сухо сказал Шнайдер. — Это очень важное вещественное доказательство. Впрочем, если вы утверждаете…