– И спасибо не сказала.
– Ага, – Джейк кивнул. – И, может, она думает: «Почему это не я? Почему мне не выпала такая жизнь?» И, когда случается несчастный случай…
– Определи несчастный случай.
– Ну, она сказала коронеру, что могла повалить пропановый обогреватель, выходя из палатки среди ночи. А когда вернулась после туалета, все уже сгорело.
Анна кивнула.
– Окей. Это несчастный случай.
– Коронер так же сказал, у нее была истерика. Его слова.
– Верно. А истерику не подделаешь.
Джейк нахмурился.
– Продолжай.
– Ну, когда это случилось, она думает: «Это кошмар, но я не могу вернуть ее». А стипендия осталась, и дома ее ничто не держит. И она думает: «Никто не знает меня в Джорджии. Я стану жить отдельно от других студентов, ходить на занятия, решу что-нибудь со своей жизнью». Она понимает, что выглядит не настолько молодо, чтобы назваться дочерью тридцатидвухлетней женщины, поэтому, возможно, говорит, что она сестра сгоревшей, а не дочь. Но с момента, как она покидает Клэйтон, штат Джорджия, она – Роза Паркер, чья мать трагически погибла в пожаре.
Сгорела заживо.
– Тебя послушать, это почти разумно.
– Что ж, это кошмарно, но по-своему разумно. Это явно противозаконно, ведь речь идет, по меньшей мере, о присвоении. Присвоении чужой личности. Места дочери в университете. Денежной стипендии. Но это также дает неожиданную возможность женщине, которая никогда не могла жить, как ей хотелось, и она, к тому же, еще молода. Тридцать два – намного меньше, чем нам сейчас. Разве не кажется, что ты можешь начать жизнь заново, когда тебе тридцать два? Взгляни на себя! Ты была даже старше и оставила всех, кого знала, и перебралась на другой конец страны, и вышла замуж, и все это за… сколько, восемь месяцев?
– Согласна, – сказала Анна и долила в бокал Джейку остатки вина. – Но должна заметить, ты находишь всяческие оправдания для нее. Ты действительно такой понимающий?
– Ну, в романе… – начал он, но Анна его перебила.
– Чьем? Твоем? Или Эвана?
Джейк попытался вспомнить, говорилось ли об этом в том фрагменте Эвана. Разумеется, нет. Эван Паркер был любителем. Насколько глубоко он мог проникнуть во внутренний мир этих женщин? Излагая свой экстраординарный сюжет тем вечером в корпусе Ричарда Пенга, Паркер не потрудился уделить внимание психологии Диандры (так у него звали мать) или Руби (так у него звали дочь); намного ли лучше сумел бы он дать их портреты в объеме всего романа, даже если предположить, что он был способен закончить его?
– В моем романе. Саманта – личность противоречивая и глубоко несчастная. Такие вещи могут изуродовать тебе душу, наделив, можно сказать, преступными наклонностями. Я всегда воспринимал ее как человека, снедаемого ужасным разочарованием, и со временем – когда она видела, как дочь готовится покинуть дом, – это просто одолело ее, приведя к ужасным результатам. И потом, когда это случилось, это ведь был вроде как несчастный случай, по крайней мере, не что-то предумышленное. Нельзя ведь сказать, что она была…
– Психопаткой? – сказала Анна.
Джейк немало удивился. Он, конечно, понимал, что большинство его читателей именно так и считали, но Анна никогда еще не высказывалась о его героине в подобном ключе.
– Значит, вот что определяет различие? – уточнила она. – Между тем, что любой из нас мог бы сделать при каких-то обстоятельствах, и тем, на что способны только настоящие злодеи? Предумышленность?
Он пожал плечами и почувствовал, как они отяжелели.
– Похоже, вполне подходящий фактор различия.
– Окей. Но только в том, что касается твоей вымышленной героини. Это не имеет силы в отношении реальной женщины. Ты и представить не можешь, что у нее творилось в голове или что еще она могла совершить, до или после этого непредумышленного действия. То есть кто знает, что еще на уме у этой Дианны Паркер? Ты же сам сказал – никто, похоже, не умер в ее семье своей смертью?
– Это верно.
Он кивнул, и голова его тяжело качнулась вперед. Он написал целый роман, закрученный вокруг этой ужасной случайности, но до сих пор не мог вполне свыкнуться с тем, что где-то была настоящая мать, которая оказалась способной на такое. Увидеть, как ее дочь умерла такой смертью и жить как ни в чем не бывало?
– То есть, – сказал он, наконец, – это невероятно. Верно?
Анна вздохнула.
– Есть многое на свете, Джейк, что и не снилось нашим мудрецам. Хочешь еще супа?