Глава тридцатая
Столько напрасных усилий
– Я думала, что еще подожду немного, – сказала Анна и, взяв Джейка под руку, помогла встать на ноги, и ему показалось, что он стал совсем невесомым и плывет за ней, как воздушный шарик, а пол вдруг наклонился под странным углом; когда они проходили мимо дивана с килимовым покрывалом, он (диван) перетек на стену, хотя при этом остался на месте. – Спешить было некуда. Но ты начал носиться повсюду, как лорд Питер Уимзи[77]. Вот это мне в тебе непонятно, это навязчивое желание все разузнать. Вся эта буря и натиск! Если тебя настолько тревожило то, что ты сделал, зачем вообще было красть чужую историю? То есть изводить себя, когда дело сделано. Столько напрасных усилий, особенно учитывая, что я была рядом и делала все как надо. Ты так не считаешь?
Джейк попытался покачать головой, имея в виду, что ничего не крал, но затем услышал, что Анна делала все как надо, и кивнул. Хотя она вряд ли заметила это. Она медленно вела его в спальню, а он плелся за ней, перекинув руку ей через плечо. Голова Джейка безвольно болталась, но он увидел, как кот прошмыгнул мимо них в гостиную.
– Я дам тебе лекарство, – сказала Анна, – а потом не вижу причин не поведать мою историю. Потому что если в чем я и уверена на твой счет, Джейк, это как ты ценишь хорошую историю. Мою собственную историю, рассказанную моим уникальным голосом. Не возражаешь?
Он не возражал. Хотя не понял суть вопроса. Он сел на кровать, а жена протягивала ему таблетки, по три или четыре за раз, и он против воли глотал их, не желая возражать ей.
– Молодец, – говорила Анна после каждой горсти таблеток.
Он запивал их водой из стакана. Который стоял на тумбочке, рядом с пустыми пузырьками. Ему хотелось знать, что это за таблетки, но не хотелось заморачиваться
– Что ж, у нас есть несколько минут, – сказала Анна. – Может, хочешь услышать что-то конкретное?
Джейк подумал, что хочет. Только не знал, что.
– Окей. Прибегну, так сказать, к свободным ассоциациям. Если буду повторяться, дай знать.
– Да, – сказал Джейк, только беззвучно.
– Что? – сказала Анна, подняв на секунду взгляд от телефона; не своего, а Джейка. – У тебя язык заплетается. Не хочу, как некоторые, ныть о своем детстве, но ты должен знать, что у нас в доме все крутилось вокруг Эвана. Эван и футбол, европейский или американский. Эван и девочки. Дебил дебилом, но ты же знаешь, как принято в старых семьях. Гордость Паркеров! Забивает голы и переходит из класса в класс – ух ты! Даже когда он взялся за наркотики, его разве что в жопу не целовали. А что до меня, чхали они на мой интеллект, мою успеваемость или мое место в мире, – я для них была пустое место. Эван, значит, брюхатит девчонок направо и налево, и он ангел небесный, но, когда я залетела, они решили, что должны наказать меня, на всю жизнь преподать урок. Вот так: «Ты бросаешь школу и растишь этого ребенка, потому что ничего другого не заслуживаешь». И думать не смей про аборт. Или про то, чтобы отдать кому-то ребенка. С этим ты, между прочим, попал в яблочко в своей книге. Все именно так и было. Не думай только, что это комплимент.
Он и не думал.
– Короче, я рожаю ребенка, которого не хочу, и они его не хотели, и бросаю школу, и дни напролет сижу дома с дочкой, а родители только и знают орать, какой позор я навлекла на семью. А потом как-то раз, когда их не было дома, я услышала, как в подвале что-то пищит. Это датчик угарного газа надрывался, о котором я даже не знала, но решила разузнать. В общем, я вынула батарейки и вставила дохлые. Я не знала, сработает ли это, или сколько времени потребуется, или кто из нас первым откинется, но держала окно открытым у себя спальне, где был и младенец, хотя, если честно, думаю, мне было пофигу, что будет.
Она перестала говорить и склонилась над Джейком, проверить дыхание.
– Хочешь, чтобы я рассказывала дальше?
Но разве имело значение, чего он хочет?
– Я старалась, как могла. Приятного было мало, но, знаешь, я думала, нас ведь теперь только двое. Полагаться было не на кого, но и винить меня было некому, если я шла вразнос. Я, можно сказать, слетела с катушек, когда мой класс закончил школу, это я признаю. И я стала думать – может, так все и должно быть, может, я должна поставить крест на себе ради этой, новой жизни. Я думала, что смогу с этим смириться, и потом, я была не против всех этих мамских дел. Рука об руку с дочкой, типа того. Но эта девчонка…
Засигналил телефон. Его телефон. Анна прочитала сообщение.
– Ой, смотри, – сказала она. – Матильда пишет, твой французский издатель предложил полмиллиона за новый роман. Я к ней вернусь через пару дней, хотя думаю, к тому времени у нас будет забота поважнее французского издателя, – она помолчала. – Так о чем я говорила?