Вот почему. Разумеется.
Ты вор. Мы оба это знаем.
Однако, этот TalentedTom@gmail.com не делал попыток к открытой атаке на просторах твиттера, фейсбука или инстаграма, и не выкладывал разоблачительных текстов нигде в гугле. Этот тип всячески избегал публичности, предпочитая травить Джейка в частном порядке, через его личный сайт. Возможно, в этом заключался намек: Разберемся здесь и сейчас или будешь со мной разбираться потом и повсюду? Или же это были пробные выстрелы в преддверии неминуемого Трафальгарского сражения?
Джейк сразу понял, едва прочитал первое сообщение по пути в аэропорт Сиэтла, что это не случайный троллинг и что Талантливый Том – не из числа завистливых писателей, недовольных читателей или даже поехавших крышей посланников альфы Центавра (с апельсинами или без), которым не давал покоя его роман. Дело в том, что прилагательное «талантливый» в литературном мире давно и надежно ассоциировалось с именем Том, благодаря творчеству Патриции Хайсмит, навечно закрепившей за именем своего героя такие атрибуты, как редкая изворотливость и крайняя бесчувственность к окружающим. Кроме того, ее талантливый мистер Том не гнушался убийствами. А фамилия его была…
Рипли.
Как колледж Рипли. Где судьбоносно пересеклись пути Джейка и Эвана Паркера.
Смысл послания был предельно ясен – кем бы ни был этот Талантливый Том, он все знал. И хотел, чтобы Джейк знал, что он знает. А также – что он хочет выйти с ним на связь.
Технически Джейк легко мог ответить ему, но перспектива начать такой диалог внушала угрозу. Ответить значило признать, что он боится, что он относится всерьез к такому обвинению, что Талантливый Том, кем бы он ни был, заслуживает внимания. Возможность хоть как-то раскрыться этому неведомому недоброжелателю пугала Джейка больше, чем смутные страхи о последствиях молчания.
Так что он опять воздержался от ответа. Вместо этого он неверной рукой переместил второе коммюнике Талантливого Тома вслед за первым, в папку под названием «Тролли». (Эту папку он создал полгода назад, и там уже скопилось несколько десятков нецензурных нападок на «Сороку», и не меньше трех из них обвиняли Джейка в том, что он продался «издательской мафии», а еще там была дюжина писем от некоего техасца, зацикленного на «гематоэнцефалическом барьере», который Джейк, по-видимому, преодолел, если он вообще у него был, – подобные сообщения, даже без явного хамства, оставляли тревожное впечатление.) Тем не менее, Джейк отдавал себе отчет, что Талантливый Том никак не вписывался в эту категорию. Он моментально сумел стать одной из самых значимых персон в жизни Джейка. И, несомненно, самой пугающей.
Вскоре после получения второго сообщения Джейк отключил телефон и роутер, свернулся калачиком на старой кровати, служившей ему со времен колледжа, и не выходил на улицу четыре дня, питаясь кексами из «Магнолии» на Бликер-стрит (на некоторых был полезный зеленый крем) и попивая подарочный «Джемесон», который ему пожаловала Матильда в честь подписания контракта на съемки фильма. В редкие минуты его накрывало блаженное забытье, и он выпадал из реальности, но большую часть времени его изводил унизительный страх, заставляя в подробностях представлять всевозможные картины своего падения: каким унижениям он подвергнется, какое негодование будут испытывать все, кого он когда-либо знал, кому завидовал, над кем возвышался, кого любил и – с некоторых пор – с кем вел бизнес. Иногда, словно желая встретить неизбежное и покончить с этим, он продумывал покаянную кампанию самообличения, готовый сознаться в своих преступлениях перед миром. В другом настроении он сочинял длинные и сумбурные оправдательные речи, и еще более длинные и сумбурные апологии. Но ничто из этого ни в малейшей степени не избавляло его от чувства пропасти под ногами.
Наконец Джейк вышел из заточения, но не потому, что увидел свет в конце тоннеля или составил некий план действий, а потому, что кончилось виски и кексы, и еще у него возникло сильное подозрение, что источник неприятного запаха, который начал беспокоить его, находится внутри квартиры. После того, как Джейк открыл окно, вымыл посуду и заставил себя принять душ, он включил телефон и ноутбук и обнаружил десяток сообщений от родителей (одно тревожнее другого), нарочито бодрое письмо от Матильды, интересовавшейся (чтоб ее!) новой книгой, и еще пару с лишним сотен писем от самых разных людей, среди которых было третье письмо с адреса TalentedTom@gmail.com:
Я знаю, что ты украл свой «роман», и знаю, у кого.
Почему-то его особенно проняло слово «роман».