– Это беда, – сказал он. – Лучше, когда студентов не привязывают к одному преподавателю. Тогда все могут со всеми поработать.
Об академическом преподавании писательского мастерства он также не вспоминал много лет. И ничуть по нему не скучал.
– Должен сказать, я обожаю вашу книгу. Блин, этот финт – я такой, вот же черт.
Джейк отметил с большим облегчением, что в голосе Мартина не прозвучало намека на «тот самый финт». Ничего, похожего на: И я догадываюсь, откуда он взялся.
– Что ж, это приятно слышать. Но я, собственно, написал вам потому, что услышал о кончине одного моего студента. И увидел ваш пост об этом в той фейсбучной группе Рипли. Вот и подумал…
– Эван, – сказал Мартин Перселл. – Вы о нем говорите, да?
– Да. Эван Паркер. Он был моим студентом.
– О, я знаю, – Джейк услышал, как Мартин хохотнул в далеком северном Вермонте. – Простите, что говорю, но он не очень вас жаловал. Но я бы этого не принимал на личный счет. Эван считал, во всем Рипли не найдется никого, кто бы мог научить его чему-то.
Джейк тщательно обдумал услышанное.
– Понимаю, – сказал он.
– Мне стало ясно уже в первый вечер, через час-другой после знакомства, что Эван не много почерпнет для себя из учебной программы. Если ты намерен научиться чему-то, у тебя должна быть любознательность к этому. У него ее не было. Но все же он был клевым чуваком, чисто потусить. Столько шарма. Столько задора.
– И вы, наверно, продолжали общаться.
– Ну да. Иногда он выбирался в Берлингтон, на концерт или типа того. Мы ходили вместе на «Иглс». Думаю, он и на «Фу Файтерс[41]» приезжал. А иногда я к нему ездил. У него была таверна в Ратленде, знаете, наверно.
– Что ж, я не очень в теме. Вы могли бы рассказать поподробнее? Мне просто так неловко, что я только сейчас об этом узнал. Я бы написал его семье, сразу после.
– Э-э, погодите-ка секунду. Скажу жене, что говорю по телефону. Сейчас вернусь.
Джейк подождал.
– Надеюсь, я не отвлекаю вас от чего-то важного, – сказал он, когда Мартин вернулся.
– Нет, ничуть. Я сказал, у меня в трубке знаменитый писатель. Это типа позачетней тема, чем отговаривать нашу пятнадцатилетку от похода на вечеринку.
Он рассмеялся своему остроумию, и Джейк невольно поддержал его.
– Так вам что-нибудь известно о семье Эвана? Полагаю, уже поздновато для открытки с соболезнованиями.
– Что ж, поздновато или нет, я все равно не знаю, кому бы вы ее могли послать. Родители его давно умерли. У него была сестра, но она тоже покинула этот мир раньше него, – он немного помолчал. – Вы извините, если скажу грубо, но мне не казалось, что вы двое были такими уж… друганами. Я сам преподаватель, поэтому сочувствую любому, кому приходится иметь дело с трудным студентом. Не хотел бы я быть преподавателем Эвана. В каждом классе есть такой парень, который сидит, развалившись на стуле, и поглядывает на тебя с таким видом, типа «кем ты себя считаешь, епта?»
– И «с чего ты взял, что хоть чему-то, нахрен, можешь научить меня»?
– Точно.
Джейк зачем-то бегло записывал: родители, сестра – скончались. Хотя и так это знал из некролога.
– Ну да, – сказал он, – в том классе это был определенно Эван. Но я привык к таким Эванам. В первый год преподавания на вопрос: «Кем ты себя считаешь, епта?» я бы мог ответить: «Я – Никто. А ты – ты кто?»
Он услышал смех Мартина.
– Дикинсон.
– Ага. И вышел бы из комнаты.
– Поплакать в ванной.
– Что ж, – Джейк нахмурился.
– Я про себя. Плачущего в ванной. В первый год преподавания. Нужно держать себя в руках. Но большинство этих ребят… это же просто ходячее недоразумение, правда. Смотреть на них жалко, на их жизнь. Иногда о таких больше всего переживаешь, потому что они себя толком не знают – никакой ни в чем уверенности. Но это не про Эвана. Я видел немало напускного бахвальства – это тоже не о нем. У него была абсолютная вера в свою способность написать великую книгу. Или, может, лучше сказать, он думал, что написать великую книгу не так уж трудно, и почему бы ему это не сделать? Большинство из нас так не считает.
Джейк увидел удачный повод – типично писательский – спросить Мартина о его творчестве.
– Честно сказать, я недалеко продвинулся с тех пор.
– Да. Каждый день новые трудности.
– Но у вас, похоже, все тип-топ, – сказал Мартин.
Джейк уловил зависть в его голосе.
– Не с новой книгой, – сказал он.
И сам удивился такой откровенности. Удивился тому, что признался какому-то Мартину Перселлу, которого знать не знал, в своей уязвимости, чего не позволял себе ни со своим издателем, ни с агентом.
41