- Ваши намеки слишком грубы, - ответила девушка.
- Может отпустим парня? - предложил молодой Зайцев.
- Хочешь без премии остаться? Я - не хочу!
Этот разговор для Павлика превратился в один непрекращающийся словесный поток, который кружил, залетал в голову, забивал горло и стоял в нем тошнотворным комком. Все это вдруг стало Павлику невыносимо. Он наклонился вперед, и со страшным криком начал изрыгать на пол содержимое желудка.
Окружающие замерли. Трое милиционеров выпучив глаза взирали, как на пол льется густой кровавый поток, а стены усеивают брызги. Павлик исторгал из себя все новые порции красной рвоты, и сопровождал эти действия такими страшными звуками, словно пытался изобразить рычание льва.
"Господи, да из меня кровь льется рекой! - подумал он. - Возможно у меня открылось желудочное кровотечение!"
Помутненный алкоголем разум Павлика живо представил гибель хозяина от полного обескровливания. Откуда взялась кровь? В голове всплывали термины "последняя степень туберкулеза" и "лихорадка Эбола"... Его похоронят осенью, свежая могила будет усыпана кленовыми листьями, а студенты в университете при упоминании фамилии Божедай будут уточнять: "Это который умер, блюя кровью в милицейской будке?"...
Вопреки подозрениям Павлика рвота заканчивалась. Он выплюнул тонкую красную струйку, ставшую последней, и поднял глаза. Трое милиционеров напротив остолбенели. Девушка, стоявшая за его спиной, не могла вымолвить ни слова.
- Да он водку томатным соком запивал! - вдруг воскликнул опытный Лепехин. - Ах ты подлюга! Напугать нас хотел!
Он будет жить! Из него шла не кровь, а "кровавая Мэри" по рецепту Сергея Ковалевского!
Павлик внезапно почувствовал прилив сил. Кровь осталась в нем и бурлила, призывая к новым подвигам. Он всего лишь освободился от тяжести, которая висела на желудке.
Павлик вскочил со стула и бросился вон из милицейской будки.
- Держите его! - заорал полный милиционер, сидевший за столом. Но преследовать Павлика никто не собирался. Это было невозможно. Зайцева с Лепехиным отделяла от выхода мерзкая застывающая лужа, при взгляде на которую тошнило, не говоря о том, чтобы ступить в неё носком начищенного сапога.
- А вот теперь, мерзкая девчонка, - воскликнул пожилой Лепехин, блеснув стальными зубами, - ты расскажешь про этого сукинова сына.
Девушка в кожаной куртке некоторое время смотрела на лица милиционеров, а затем сказала:
- А я его не знаю! Я его впервые в жизни вижу!
- Ты же говорила...
- Я говорила? - изобразила удивление девушка. - Да я заглянула сюда попросить закурить!
- Хватайте тогда ее! - закричал третий милиционер. - У неё поищем алкоголь в крови!
- Вот уж дудки! - воскликнула девушка и скрылась за дверями.
Павлик летел сломя голову. Он не видел ничего вокруг. Какие-то деревья. По всей видимости сквер. Он рванулся в темноту, налетел на стальную трубу ограждения, перевернулся в воздухе и упал спиной на траву.
Темнота.
Павлик открыл глаза и ничего не понял. Вокруг стояла темнота. Во рту был такой привкус, словно он наелся помоев.
Где он? Что с ним случилось?
Ему приснилось, будто его забрали в милицию. Смешно. Павлик всегда был примерным мальчиком.
Ему приснилось, что они пили с Сергеем и Юриком, и Павлик напился больше всех. Приятели тащили его на себе, а потом оставили ненадолго. Как хорошо, что этот сон закончился!
Темно, но он дома. Просто в квартире выключен свет, а на улице Горэнерго экономит электричество. Родители тихо спят на соседней кровати, потому что в большой комнате идет ремонт, а коридор слишком маленький, чтобы в нем можно было разместиться на ночь. Все в порядке, он дома... Только Павлику очень хотелось ещё раз встретиться с той девушкой из сна. Пусть она носит куртку с заклепками, пусть её лицо покрывает густой слой косметики, Павлику она понравилась. Под своей внешностью она скрывает чуткого и доброго человека. Но ещё один вопрос интересовал Павлика.
Почему у него такой дурной привкус во рту?
В кармане зазвонил телефон, и Павлик внезапно понял, что он вовсе не дома. Он лежит на газоне какого-то сквера, а вокруг темно действительно потому, что Горэнерго экономит электричество.
Божедай вытащил телефон и, потратив некоторое время на поиски кнопки соединения, наконец включил аппарат.
- Павлик! Ты где? - В голову ворвался радостный голос Ковалевского. Я же сказал тебе никуда не ходить! Мы тут пива накупили, выходим - а тебя нет!
- Павли-ик! - кричал в трубку Прохоров. - У-у-у!!!
- Пока тебя милиция не загребла, говори быстрее - где ты! - снова вернулся к трубке Ковалевский.
- Я - на траве, - ответил Павлик.
- Очень смешно! Говори быстрее - где ты! Пиво стынет!
- Вокруг темно. Ни пса не видно, - пробормотал Павлик.
- Так, - произнес Ковалевский обращаясь, похоже, к Юрику. - Сотовый не помог. Попробуем по-другому. Он не должен далеко уйти.
Из трубки раздался дикий вопль, Павлик испуганно отнял её от уха.
Однако прием Ковалевского сработал. Помимо динамика сотового, голос Сергея пронесся по темным улицам.
- Слышал? - спросил Ковалевский.
- Ага, - ответил Павлик. - Покричи еще!
Ковалевский повторил вопль индейцев-ирокезов, издающих его то ли когда они снимают скальп, то ли когда сами подвергаются этой процедуре.
Павлик поднялся.
- Кажется, я знаю, куда идти!
- Отлично! Подходи к Котовскому!
Ковалевский отключился.
Павлик перелез через ограждение, остановившее его побег из милицейской будки, и замер, удивленно оглядываясь.
По этим улицам он бродил тысячу раз, но сейчас они казались совершенно чужими. Слегка пошатываясь Павлик двинулся вперед по тротуару. Он не понимал, куда движется, но надеялся, что идет правильно. В руке он обнаружил кусок батона. Павлик абсолютно не помнил, откуда тот взялся, но с аппетитом принялся его жевать, надеясь избавиться от неприятного привкуса во рту.
- Ты, мать твою! - раздалось из-за угла . - Где чип?
Павлик удивленно остановился. Он уже слышал сегодня эту фразу. Только звучала она не так.
Божедай выглянул из-за угла. В глазах слегка плыло, но двух типов в черных пальто, державших растерянного лысоватого мужичка, он разглядел.