Померк свет, и зрители взвыли. Даже на этой поздней стадии я бы не удивился, услышав объявление, что концерт отменен. Я был довольно убежденным пессимистом.
Банда появилась в следующем порядке: Роберт Плант, Джимми Пейдж, Джон Пол Джонс, Джон Бонэм. Толпа встала и начала орать. Я орал от души. Народ начал стал выбегать вперед, и еще не сыграно было ни одной песни, а вышибалы обнаружили, что их оттеснили под самую сцену.
Я смотрел на «Лед Зеппелин», стоящих наконец на сцене в Глазго. Я уже был доволен. Я не был привлекательным. И никогда не стану. Я никогда не получу девушку, которую хочу. У меня нет денег. У меня мало друзей. У меня никогда не будет секса. У меня в школе неприятности. Я знал, что у меня в жизни никогда ничего не будет идти хорошо. Я был довольно жалким мальчишкой, но э–эй, да и черт с ним. «Лед Зеппелин» начинали концерт, и я там был, лез по рядам сидений, чтобы оказаться ближе, и орал на них, чтобы показать, как я их люблю.
ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
Я гуляю с Манкс по крытому рынку в Брикстоне. Манкс толкает коляску с ребенком, а в замкнутом людном месте это мешает ходить быстро. Я гляжу на прилавки, заваленные экзотической рыбой. Это занятно.
— Когда я рос в Глазго, там экзотическую рыбу не продавали. — говорю я Манкс. — Только треску да пикшу.
— Может, пора расширить опыт?
— Нет. Выйдет какая–нибудь гадость. С таким же успехом я мог бы проглотить капсулу с цианистым калием.
Манкс ест любую рыбу. Манкс — искательница приключений. Она объехала мир.
Где–то на задних прилавках, зарытую, никому не нужную, я замечаю маленькую рубашку–сеточку. С восторгом показываю на нее Манкс.
— Это ужасно, — говорит Манкс. — Она тебе нравится только потому, что напоминает тебе твои четырнадцать лет.
Приходится признать, что это правда.
— И все же, Манкс. Ты в свое время носила кое–что очень похожее. Примерно тогда же, когда носила и шляпу Нефертити.
— Пожалуйста, не заговаривай о шляпе.
— Это была бесподобная шляпа.
Манкс морщится.
— Спросишь о ней снова, когда я не буду самым нудным человеком в мире.
Манкс последнее время грызет себя нещадно. Меня это беспокоит.
Главное, что я помню о своей рубашке–сеточке, — у нее были маленькие пуговицы, а петельки быстро потеряли форму и рубашка постоянно расстегивалась. Это был очень «лед–зеппелиновский» предмет одежды.
Манкс отправляется в библиотеку, чтобы посмотреть литературу по компьютерному программированию. У нее плохо движется ее анимация, и это ее беспокоит. Я спросил, не поможет ли она мне судить литературный конкурс, и она ответила, что поможет. Если у нее будет время.
ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
На следующий день я расстраиваю Манкс.
— Поверить не могу, что ты переспал с Джейн, — говорит она с негодованием.
— Ей одиноко. Ей нужен друг.
— Друг? Да она тебе даже не нравится.
— Для того, чтобы с кем–то переспать, не обязательно, чтобы этот кто–то нравился, — парирую я. —Разве когда человек не нравится, его привлекательности не видно? Это может даже возбуждать.
— Ты мне противен.
— К счастью, я не противен Джейн. Она сюда приехала подавленной, а уехала счастливой. Ну не то чтобы счастливой, может быть, но, клянусь, она стала гораздо бодрей. И, вообще, ты ошибаешься в том, что мне не нравится Джейн. Мне не нравится та Джейн, у которой депрессия из–за лишнего веса. Знаешь, та Джейн, которая тощая. А женщина, которую я взбадривал вчера ночью, — это та Джейн, у которой депрессия беспричинная.
— А, вон какая Джейн, — говорит Манкс. — Помню ее. Какая удача, что «прозак» менее эффективен, чем задумывалось. А то у тебя сроду не было бы секса. Ты когда–нибудь спал с психически нормальными?
Я задумываюсь.
— Давненько не случалось. Но я тут ни причем. Что поделаешь, если все женщины, которые мне встречаются, страдают булимией, анорексией, шизофренией, клинической депрессией, маниакально–депрессивным психозом, отвращением к себе, синдромом саморазрушения, склонностью к самоубийству или еще какой–нибудь формой борьбы за смысл жизни, или еще как–нибудь бьются за то, чтобы найти причину жить дальше. Я не знаю, что с ними всеми такое.
— Это не мешает тебе заманивать их в постель путем выслушивания их проблем.
Я признаю, что это правда. Проблемы моих знакомых женщин нередко были мне во благо.
— Но я — не причина их проблем. Вред наносит общество. Я просто собираю обломки. И, можно сказать, оказываю ценную социальную услугу. Все–таки никому не хочется совершать самоубийство в процессе ебли. Ну почти никому. Полин — особый случай, и ей этого хотелось не только со мной. И я всегда с утра готовлю хороший завтрак. Я очень предупредителен.