Я тоже улыбаюсь, потому что это справедливо: Зед отныне и навсегда будет парнем, который потрогал Джимми Пейджа. Я высовываю язык и лижу сцену. Не знаю, почему я это делаю. Но мне это не кажется безумием. В мою руку впиваются пальцы, я узнаю лак для ногтей на маленькой ручке Черри — это она пробивается ко мне. Ей приходится изо всех сил подтянуться, чтобы увидеть музыкантов, и она повисает на сцене так, что ноги болтаются в воздухе, и ей не дает упасть напор толпы.
Когда рифф переламывается в психоделическую среднюю часть, Роберт Плант проходит к терменвоксу. Он начинает гладить воздух вокруг инструмента, и странный вой, похожий на вой банши наполняет зал. Пронзительная электронная атака переходит в крещендо, когда Джимми Пейдж извлекает еще более причудливые звуки из своей гитары. Он поворачивается к усилителю, так что скрипящие жернова акустической петли рвутся из громкоговорителей. Бас и ударные по–прежнему неудержимо гремят в такт. В этот момент меня так переполняют чувства, что я, повернувшись к Черри — а ее лицо всего в дюйме и развернуто ко мне — я целую ее в губы, а она целует меня в ответ очень даже сильно и просовывает язык мне в рот.
Мне хорошо, потому что это первый раз, когда меня как следует целуют, и всего в паре футов от меня «Лед Зеппелин» играют «Целую уйму любви». Мне так хорошо, что меня даже не удивляет, что я только что поцеловал Черри, потому что мне надо было кого–то поцеловать. Как будто прочитав мои мысли, группа переходит к старой ритм–н–блюзовой теме «Каждому нужна любовь». Зрители скачут вверх–вниз, и Черри ослабив хватку, отваливается от сцены и падает боком в мои объятия. Роберт Плант переходит на визг — это протяжный вопль желания. Музыка вдруг прекращается, и певец отчитывает охранника, который, размахивая фонарем, пытается согнать со сцены фанатов. Затем банда возвращается к своей яростной вариации на тему старых ритм–н–блюзовых композиций и песен Элвиса, после чего взрывается блюзом собственного сочинения «Я на тебя запал», до того тяжелым, что, кажется, под весом его нот может прогнуться сцена. Черри прижимается ко мне. Джимми Пейдж заворачивает такие ноты, что его лицо искажается от напряжения. Мы из сочувствия гримасничаем в ответ. Маленькое тело Черри пышет жаром. Она хватает мою ладонь и сжимает ее сильней и сильней под долгое гитарное соло, настолько мастерское, что толпе не остается ничего, кроме как изумляться и боготворить. К тому времени, когда соло заканчивается, ноготки Черри впиваются в мою кожу, как когти хищного зверя, и она поворачивается и снова яростно целует меня.
— Джимми Пейдж! Джимми Пейдж! — говорит Роберт Плант, и опять грохочет «Целая уйма любви», как поезд у Сентрал–стейшн в Нью–Йорке, потерявший управление и летящий к катастрофе. Идеальный гитарный рифф повторяется снова и снова. Та–да та–да ДА та–да та–да. Зрители сходят с ума и карабкаются на сцену. Охрана с боем спихивает их. Гитара обрывается в раскат барабанов и — конец.
— Спасибо всем огромное! Спокойной ночи!
ВОСЕМЬДЕСЯТ
Зрители в тоске кричат «бис». Я вою вместе с ними, но я уже отчасти пришел в себя — до меня начинает доходить, что я целовался с Черри. Она по–прежнему держит меня за руку и явно не собирается отцепиться. Эйфория понемногу выветривается, я начинаю осознавать, что все пошло не так. Меньше все на свете мне нужно заводить отношения с Черри.
Я отнимаю у нее свою руку и оглядываюсь по сторонам. Мне улыбается Зед. Я в ответ тоже улыбаюсь, но через силу. Зед же говорил мне, чтобы я гулял с Черри. Он явно видел, как мы целуется и держимся за руки, и решил, что это путевая мысль. Я в этом не убежден. Черри выросла в моих глазах, когда рванула к сцене. Она определенно показала себя куда более активным и преданным поклонником «Лед Зеппелин», чем Сюзи, которая осталась где–то сзади, возможно — из вредности. Но Черри — это не Сюзи с золотыми волосами, и никакой восторг от «Лед Зеппелин» этого не изменит.
Я представляю, что́ начнется в школе, если народ узнает, что я гуляю с чумичкой Черри. Все будут смеяться. У меня вспыхивает лицо — я понимаю, что ребята из школы, возможно, видели, как мы с ней целовались. Я отступаю назад, подальше от нее. И хотя Черри, сияя улыбкой, смотрит на меня, я стараюсь не встречаться с ней взглядом — вместо этого я усиленно начинаю орать «бис».