Лицо Сюзи мрачно и сердито. Хитроумный я подсовываю ей свою руку, как бы в утешение. Кругом народ продает плакаты и предлагает продать или купить билеты. Мы вливаемся в давку на входе в «Гринз–Плейхаус», старый шотландский кинотеатр, одно время мюзик–холл, а сегодня — место величайшего события в истории рок–н–ролла.
ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ
— Я не мог понять, почему Зед поцеловал Черри, — говорю я Манкс. — Я тогда подумал: чтобы Сюзи приревновала, но кругом были и другие женщины, которых можно было бы поцеловать. У него на руке висла Фиона — уже более чем достаточно для ревности. Просто было так странно, что он приласкал Черри… Хотя Зед и Сюзи шли друг от друга футах в десяти, все равно между ними чувствовалось энергетическое поле. Какое–то неразрывное притяжение. Оно никуда не исчезало, даже когда они между собой не разговаривали. С тобой такое бывало?
— Мне так показалось однажды, — говорит Манкс. — Но прошло время, и все испарилось.
Мы некоторое время глядим в телевизор. Мы смотрим мультфильм.
— В Зеде был такой магнетизм. Может, он производил бы такой же эффект в любых отношениях. Помнишь, я говорил тебе, что мне хотелось обнять Грега на остановке? И поцеловать Сюзи? Так вот, это ничто по сравнению с тем, что я чувствовал к Зеду. Если бы народ в школе об этом узнал, меня бы линчевали.
Я, возможно, был не единственным мальчиком в школе, которого влекло к Зеду. Как практически и во всем остальном, я в то время не отдавал себе в этом отчета.
Я до сих пор много думаю о Зеде. И о «Лед Зеппелин». Они определяли мою жизнь с 1971 по 1976 год. Когда «Секс Пистолз» разбудили панк–рок, «Лед Зеппелин» показался таким старомодным. Я переехал в Лондон и все еще не изжил в себе подростковую мятежность. Я остриг волосы, выкрасил их в рыжий цвет, продел в щеку безопасную булавку, отлежал в больнице Святого Фомы в связи с занесенной таким образом инфекцией и радовался жизни.
Если «Лед Зеппелин» казались устаревшими в 1977–м, то остальные банды выглядели и того хуже. Пластинки «Лед Зеппелин» я оставил, а от остального отделался. Я продал записи «Эмерсона, Лейка и Палмера», «Мэн», «Айрон Баттерфлай», «Блэк Саббат», «Дип Пёрпл», Дэвида Боуи, «Граундхогс», «Блу Чир» «Хоквинд», «Мотт зе Хупл» и многих других.
Это было ошибкой. Никогда не расставайся со своими записями. Тебе они однажды снова понадобятся, пускай лишь для того, чтобы взглянуть на обложку. У «хоквиндовского» «Космического Ритуала» была впечатляющая обложка. Она раскладывалась в гигантскую диаграмму, в шесть раз больше самого альбома. Там были картинки, стихи, философские цитаты, отрывки и еще много чего. Там даже приводилась дата затопления Атлантиды — 9850 до н.э.
Современные ученые относят это к немного более раннему времени — 1040 до н.э. Ну, может быть, не совсем ученые.
Теперь я много слушаю «Лед Зеппелин». Они прошли проверку временем, о да.
— Что стало с Зедом после школы? — спрашивает Манкс.
— Было так странно, что он поцеловал Черри, — отвечаю я. — Не нравится мне этот мультфильм. Давай смотреть «Баффи» на видео.
ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ
Внутри «Гринз–Плейхауса» не было никаких украшений, никаких транспарантов, никаких курящихся благовоний — вообще ничего что показывало бы, что приближается что–то особенное. Сцену закрывал красный занавес, и если бы не металлический барьер безопасности перед ней — полное впечатление, что мы пришли смотреть кино.
Еще до того, как погасли огни, в зале было сумрачно. Ковер прилипал к ногам. У меня билет на ряд «Эйч», это восьмой ряд, справа от сцены. Темно–красные кресла, когда–то — плюшевые, а теперь вытертые до основы. Я протиснулся по проходу на свое место, взбудораженный, не дожидаясь Грега, Сюзи или Черри. Они проталкиваются за мной, прожимаясь сквозь толпу фанатов.
Зед и его товарищи сидят за нами. Как только появится банда, я знаю — Зед одним мощным прыжком выскочит вперед. Он перехватывает мой взгляд и салютует мне свой «кокакольной» бутылкой.
Вскоре после того, как я занимаю свое место, поднимается занавес — и перед нами предстают клавиши, барабаны и гитары на стойках. Еще там есть прямой металлический шест, который я принимаю за термен, странный инструмент, с помощью которого Роберт Плант извлекает диковинные электронные звуки. Черри сидит слева, очки она держит в руке. Они ей понадобятся, чтобы как следует рассмотреть выступление, но она не хочет их надевать, пока не погас свет. Сюзи сидит справа от меня, за ней Грег. Я поворачиваюсь к Грегу, и мы восхищенно переглядываемся — мы на самом деле видели инструменты, на которых будут играть «Лед Зеппелин».
— А разогревающей группы не будет? — спрашивает Черри.
— «Лед Зеппелин» больше разогрев не задействуют. Играют только сами. Вон там справа на сцене — гитара Джимми Пейджа. Это «Гибсон Эс–Джи».
Черри смотрит на меня, как на знатока «Лед Зеппелин». Мне приятно. На самом деле я понятия не имею, что это за гитара.
Вокруг нас длинные волосы, джинса и сильный аромат пачулевого масла. Тут люди, которых я знаю по школе, и те, кого я видел на концертах. Я поворачиваюсь к Сюзи, чтоб показать ее кузена, но Сюзи сидит ко мне спиной. Она сидит, наклонившись к Грегу. Я чувствую, что между ними возникает связь. Мне это не нравится.
Зед похлопывает меня по плечу. Он обхватывает мою шею рукой и подтягивает мое лицо поближе к своему, от него разит перегаром. Придвинувшись губами к моему уху, он говорит громко — так, чтобы его было слышно за шумом толпы:
— Брось переживать из–за Сюзи. Сюзи — идиотка.
Я озадачен, но его лицо всего в нескольких дюймах, и я не могу разобрать его выражение.
— Она — твоя подруга.
— Я вляпался. Мне не повезло. — Он усмехается. — Ты бы лучше гулял с Черри. Вот она — женщина.
Никто еще никогда не называл Черри женщиной. Зед что — дразнится? Раньше он никогда меня не дразнил. Я смеюсь, делаю вид, что понял его шутку, хотя не понимаю толком, в чем эта шутка заключается. Фиона, которая сидит рядом с Зедом обвивает его рукой и подтягивает ближе к себе.
Сюзи интимно беседует с Грегом, ее лицо чернее тучи. То ли она слышала, что Зед сказал мне, то ли видела, как его пыталась поцеловать Фиона. Черри смотрит прямо перед собой, ее глаза горят от возбуждения. Она сняла пальто, и футболка с «Лед Зеппелин» на ней — самая новая и самая чистая во всем «Гринз–Плейхаусе». Она даже не имеет понятия, что сперва нужно поносить футболку, чтобы она не казалась новой.
Ассистент с невероятно длинными волосами выходит на сцену и подстраивает усилитель. При виде его толпа ревет, и я выбрасываю из головы все, кроме «Лед Зеппелин».
ШЕСТЬДЕСЯТ
Вот я и подошел к началу концерта. Так что следующие пятнадцать глав — в основном, про то, как я танцую в «Гринз–Плейхаусе», слушаю «Лед Зеппелин» и фантастически провожу время, но ты читай. Во–первых, я впервые по–настоящему поцелуюсь. Во–вторых, не успеешь оглянуться, как концерт кончится, ты снова окажешься в реальном мире — и какой же в этом кайф?
«Лед Зеппелин» выходят на сцену. У меня в груди возникает очень странное чувство, а потому меня уносит туда, где земные заботы больше не имеют для меня значения.
Грег тянет меня за рукав.
— Атлантида восстала из вод, — орет он, и я ему улыбаюсь.
Выйдя, группа кивает залу. Мы немедленно поднимаем такой шум, на который только способны 3000 человек: приветствуем, свистим, хлопаем, топаем и просто орем от удовольствия, что видим Роберта Планта, Джимми Пейджа, Джона Пола Джонса, и Джона Бонэма. Немного электронной какофонии и Джимми Пейдж и Джон Пол Джонс берут свои гитары, короткий треск в колонках, затем Джон Бонэм начинает вступление к «Рок–энд–роллу». Толпа теперь производит такой шум, что заглушает вступление ударных и музыка не начинается, пока Джимми Пейдж не пускается в гитарный рифф.