Когда я вернулся в проходную, Альтис уже не было видно. Не стоило мне заходить… В этот самый момент девушка переодевалась. Моя голова машинально повернулась в сторону, а глаза начали сверлить паркет. Она не вскрикнула, не дернулась, словно ничего не случилось.
«Извини… Я позже зайду,» – сгорая от неловкости выпалил я.
«Что-то случилось?» – недоумевающе спросила девушка.
«Ну, я же все-таки мальчик, а ты девочка,» – попытался объяснить простую истину.
«И что? Что же в этом такого? Я всё время была под наблюдением Отто,» – ничуть не смутившись заявила Альтис.
«Он твой отец?» – спросил я в надежде услышать отрицательный ответ.
Давно подозревали Вершвигна в растлении студенток. Но чтобы ставить на них опыты – уму непостижимо!
«Да. Отто – мой отец. Я очень люблю его. Он постоянно заботится обо мне,» – с упоением и улыбкой на лице рассказала девушка.
«А как мама?» – решил я поинтересоваться. Может здесь найдется ответ?
«Её не помню. Папа рассказывал, что она бросила нас после моего рождения,» – явно не без тяжести вспоминала она об этом.
«Извини, не знал»
«Ничего страшного. Ни капли не сожалею. Как-то мне довелось прочитать найденные дневники матери. По записям я поняла, что она причисляла себя к Сопротивлению. Не ожидала от неё такой подлости. Как она только могла…»
«Почему ты так относишься к сопротивленцам?» – спросил я у Альтис.
«Из-за них я лишилась матери, а мой двоюродный дядя – руки. Все труды моего отца за долгих 23 года обратились в пепел,» – со злобой в голосе заговорила девушка. Казалось, что она вот-вот взорвется.
«А ты не думала о сути исследований своего отца? Тебя не смущает тот факт, что твой родной отец ставил на тебе свои опыты?» – последовал от меня логичный вопрос.
«Я просто хочу ему помочь. Он говорит, что это восстановит мир на Земле. Разве тебе не хотелось бы помочь своему папе? И не хочешь ли ты сказать, что мир во всем мире – не то, к чему надо стремиться? Не хочешь, чтобы все были счастливы?» – задала она тяжелый встречный вопрос.
«А ты уверена, что люди обретут счастье, если эксперименты твоего отца будут успешными?»
«Мой отец не желает зла людям,» – она твердо стояла на своем.
«Что для тебя зло? Что добро?» – вопрос на который у людей всегда будут разные ответы.
«Зло – это когда люди постоянно ссорятся, а добро – когда всех всё устраивает» – заключила Альтис.
«Такого не бывает. Все люди разные, всем не угодишь, как не старайся,» – её крепость начала рушиться.
«Это и пытается исправить мой отец. Сделать так, чтобы все были одинаковыми,» – отчаянно парирует она мой выпад.
«Прелесть человека в его уникальности. Каждый из нас рождается оригиналом. И лично я прикладываю все усилия, чтобы не умереть копией,» – разобрал замок по кирпичикам.
Она закусила губу и надула щечки. Это выглядит мило. На миг я почувствовал себя мудрым не по годам отцом, воспитывающим свою неразумную дочку. Она демонстративно отвернулась и осунулась. Мы сидели так очень долго…
Из окна били яркие лучи закатного солнца. Свет, отражаясь от бесчисленного количества пробирок на полках, играл множеством зайчиков, разбегающихся по всей комнате. Её рыжие волосы сейчас горели особенно ярко. Я услышал тихое всхлипывание и увидел подергивания спины.
«Я не знаю… не понимаю: кто прав?» – чуть ли не плача говорит она.
«Давай вместе искать правду?» – предложил я.
Она медленно обернулась и мне было тяжело устоять перед кристально чистыми зелеными ядрами изумруда. Эти глаза поглотили меня, словно бездна. Альтис подвинулась ко мне поближе. Я тоже инстинктивно начал приближаться к ней. Мы стали чувствовать дыхание друг друга. Наши головы начали склоняться и губы слились в поцелуе. Я, наверное, не понимал в тот момент, что происходит, но теперь знаю точно: никому не отдам и ни за что не предам.
Мы еще долго сидели на диване, согреваясь под одним одеялом. Она уснула у меня на плече. Я отвел волосы от её лица и поцеловал.
На часах было десять вечера, а Алана всё не отпускало любопытство. Были слышны шаги, щелк ручки, время от времени ритмично постукивал мел, и работал, издавая характерный гул, трансформатор. Я решил проведать друга. Перед этим, аккуратно выползня из объятий девушки, уложил её на диван и укрыл одеялом.
«Ну что, Алан. Как успехи?» – убедившись, что он меня увидел, спросил я.
«Знаешь, иногда наступают такие моменты, когда приходит озарение. Возникает ощущение, что ты познал дзен. Свернуть горы – не вопрос! Так вот… у меня нет такого чувства,» – с усталой грустью сказал Форш последнюю фразу.