Он разделил со мной каждую эмоцию в своей ауре. Он наполнял меня светом, силой,
красотой, каких я никогда не видела. Он не мог очистить меня ото всех страданий,
которые у меня были, не мог простить за все те ошибки, которые я совершила. Я же не
могла восполнить всё его одиночество, уберечь от горя предательств тех, кто был с ним
рядом. Но наш союз был убежищем от всего этого. Он стал местом исцеления и надежды.
Мы чувствовали себя, будто оказались дома. Пусть мы оба не знали, где находится наш
дом.
Когда он отстранился, я не чувствовала никакого сожаления. Его тепло всё ещё
пульсировало во мне, скользило по моим венам.
- Пожалуйста, иди. Пока у тебя есть время, - он вновь легко коснулся моих губ своими.
Оправившись, я встала, чувствуя, как мои кости будто наполняются железом. Я была
решительной. Впервые я чувствовала, что точно знаю, чего хочу.
С тюремщика я сняла плащ, затем накинула на Юрия и главу тюрьмы. Так мне хотелось
воздать им честь. К тому же, это единственное, что я могла предложить Антону и Тосе, которым придётся провести наедине с этими телами ещё достаточно времени. Я уже
чувствовала, как принца разъедает чувство вины за то, что он убил человека.
Стиснув зубы, я вытащила нож из живота тюремщика, затем вытащила пистолет Юрия и
кинула его на слому.
- Поклянись, что будешь защищаться, если это понадобится.
- Будем, ответил Тося за двоих. В его ауре я чувствовала настоящую братскую любовь. –
Будь осторожна, Соня.
Я кивнула и перешагнула через трупы, моё сердце сжалось, когда я вспомнила, что его
любила Пиа. Стоя на пороге, я в последний раз повернулась назад.
- Я вернусь, - сказала я, одаривая Тосю и Антона последним взглядом.
ГЛАВА 34
Я спотыкалась, пытаясь найти дорогу в лабиринтах подземелья. Наверху раздавались
приглушенные выстрелы огнестрельного оружия. Отдалённые крики теперь уже
напоминали рёв. Это было так громко, будто я приближалась к водопаду. Моё сердце
стало биться сильнее. Аура армии крестьян ворвалась в меня, придавая мне больше
мужества. Я мчалась вперёд, сквозь темноту.
Бум!
По коридору разнёсся сильный взрыв, сотрясавший землю. Так сильно, что я упала на
колени. Потолок покрылся трещинами, а куски камня сыпались на пол. Паника слуг,
стражей и дворян так сильно жалила кожу, что я закричала. Я подняла руку, в надежде
найти стену, а с ней и поддержку. Мне было тошно.
Толчки прекратились, но страх, охвативший меня, не проходил. Он был во всех и каждом.
Я прижала кулаки к голове, раскачиваясь взад-вперёд. Я не могла этого сделать. Я не
могла вынести и аур революционеров, и аур тех, кто защищал замок. Я не могла вынести
ничью ауру.
После некоторого затишья выстрелы возобновились, а крестьяне стали выкрикивать
боевые кличи.
Я боролась с дрожью в руках и ногах, чтобы хотя бы нормально дышать. Мне хотелось
побежать назад, к Антону, закрыться в его спасительном тепле. Я представила то, как он
сидит в тюремной камере, как его лодыжки прислонились друг к другу, как меня
переполняет его спокойная и уверенная энергия. Это уверенность ему давала его вера. Я
хотела быть тем, в кого он верит. Он всегда был уверен в том, что у меня есть особая
внутренняя сила. После того, как мы приехали в город, он научил меня, как сделать так, чтобы я не потеряла контроль. Но сила, которую он мне дал, чтобы сопротивляться
горожанам, заключалась в его силе, а не в его прекрасном лице. Эта сила была не
материальной, она уходила корнями в нечто красивое. Казалось, когда принц
присоединяется ко мне, моих сил становится больше.
Я чувствовала эту силу в себе, несмотря на безумное беспокойство и нарастающий страх.
Глубоко внутри моей ауры, я ощущала то, что сияющий свет любви Антона всё ещё
оставался там. Я позволила этому чувству заполнить меня, придать мне сил и контроля
над собой. Подняв подбородок, я глубоко вдохнула и развернулась на каблуках.
Когда я стала цепляться за ауру Антона, эмоции окружающих стали утихать, и я стала
осознавать, что могу нормально двигаться и думать о собственных желаниях и быть
уверенной, что эти чувства принадлежат именно мне.
Бросившись вперёд, я сантиметр за сантиметром преодолевала путь через лабиринт
подземелий. Наконец, я достигла каменной лестницы. Я поднялась на первый этаж
дворца, затем проследовала к коридорам, но резко остановилась в вестибюле. От
удивления, я открыла рот.
Янтарные этажи были разрушены, а кое-где весь пол был усеян разбитым стеклом. Вновь
слышались выстрелы, чьи звуки отражались от стен. Некоторые слуги кричали и бежали в
укрытие, другие же присоединились к революционерам и сражались против стражей
осколками стёкол и тем, что оставалось от балок.
Через разбитые окна сверкал лунные свет и свет факелов. С помощью этого я заметила, что крестьяне всё ещё не проникли в сам замок. Но они были недовольны, залп мушкетов
не прекращался. Они ратовали за справедливость, за свободу. За освобождение Тоси
Пашкова. Ценой головы императора. Стражи сбивали некоторых из них, но на место
одного приходили несколько, со столь же сильной волной ярости.
Ауры людей были сильнее. Они будто нападали на меня, ломая мою защиту, требуя новых
эмоций и новых ощущений. Стиснув зубы, я стала медленно вдыхать. Мои лёгкие
наполнялись воздухом. Я сосредоточилась на том, что чувствую сама, на ауре Антона. Я
должна была идти к своей цели. Это моя роль. И никто кроме меня не сделает этого.
Я подняла руки над головой, защищаясь от обломков изо всех сил, только бы идти вперёд.
Я вскарабкалась на ближайший пролёт лестницы и стала огибать охранников с
мушкетами. Я шла, хватаясь за перила, будто всё это – древние руины. Но стражи не
обращали на меня внимания. Либо они не знали кто, я и что я хочу, либо им просто было
всё равно.
Когда я оказалась на втором этаже, мышцы ног болели. Я остановилась лишь на секунду, перевести дух. Дверь покоев Валко была прямо напротив меня. Мне оставалось пройти к
ней по красной дорожке. Красной, как язык дракона.
Моё сердце билось сильнее. Одну ногу я поставила перед другой, будто преграждая себе
путь. Когда я проходила мимо двери своих покоев, я представляла статую Фейи на
подоконнике. Я коснулась лба, затем – груди, после чего помолилась богине, чтобы мне
всё удалось. Я тихо добавила несколько слов и о Юлии, чтобы где-то там, в Раю, ей было
хорошо.
Я вспомнила то, какой же отважной моя подруга была перед лицом смерти. Обычно,
этому сопутствуют боль и ужас. Но только не у неё. Я впервые почувствовала её
мужество, когда коснулась крови на статуэтке Фейи. С тех пор я терзала себя, пока не
почувствовала комфорт. Я позволила этому чувству заполнить меня сейчас. Оно всегда
было внутри меня.
Я молилась о том, чтобы Юлия была прощена, чтобы были прощены все те, кто умер из-за
меня: Прорицательницы, Пиа, Юрий, и даже тюремщик. Каждый из них многое повидал в
этой жизни. Каждый из них хотел жить. Я хотела, чтобы они были живы.
Антон был прав. Этот мир видел слишком много смертей. И теперь у меня был шанс
сделать так, чтобы эта череда смертей прекратилась. Во всяком случае, сегодня. Во
всяком случае, в Торчеве.
Дверь императора окружили больше двадцати стражей. В отличие от тех, что стояли
ниже, эти тут же узнали меня и связали руки, прежде чем я приблизилась.
Я позволила им сделать это. Они не убьют меня. Они приведут меня к тому, к кому я
должна попасть как можно быстрее. Он стоял там, где мы расстались – в дверях балкона.