— Согласен. — Он встал.
— Но пять ты уже потратил на препирательства. Пошли, мой несносный.
Он последовал за нею в прихожую.
— А что это еще за ночная работа?
— И завтра тоже придется поработать. Надо проверить, что там успел скопить телефон. Если ничего не окажется, придется обратиться прямо к исполняющему обязанности, хотя я совершенно не хочу этого делать. Я должна осмотреть его хижину и выяснить, что там надо сделать. Потом мы вдвоем перевезем Лазаруса; этого я никому не могу доверить. Потом…
— Иштар! Неужели ты собираешься это сделать? Нестерильное обиталище, никакого запасного оборудования и так далее.
— Дорогой, это тебя впечатляет мой титул, но не мистера Везерела. А старейший свысока относится даже к мистеру Везерелу. Старейший это СТАРЕЙШИЙ. Я надеялась, что мистер исполняющий обязанности председателя сумеет как-то отговорить его от переезда, но этого не случилось. Итак, у меня осталось два варианта: либо подчиниться ему, либо устраниться, как директорше. Но я не намереваюсь этого делать. Значит, выбора у меня на самом деле нет. И ночью мне надо обследовать его новое помещение и прикинуть, что можно сделать до завтрашнего полудня. О стерильности в таком доме и думать нечего, но наверняка придется кое-что переделать.
— И установить запасное оборудование, не забудь, Иштар.
— Как будто я могу об этом забыть, дурачок. А теперь помоги мне выбраться из этой проклятой штуковины… из этого прекрасного платья, которое ты придумал и которое явно понравилось старейшему. Пожалуйста.
— Стой, не вертись и умолкни.
— Не щекочи! Ох, черт, телефон звонит! Снимай же, дорогой, скорее.
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: IV
Лазарус опустился в гамак и почесал грудь.
— Вот что, Гамадриада, — объявил он, — это вопрос не простой. В семнадцать лет я не сомневался, что люблю. Но все объяснялось простым избытком гормонов и самообманом. Но по-настоящему я испытал это чувство лишь почти через тысячу лет… но не осознавал этого долгие годы, поскольку давно уже забыл слово «любовь».
Хорошенькая дочка Везерела казалась озадаченной, а Лазарус думал, что Айра не прав: Гамадриада была не хорошенькой — она была такой красивой, что сорвала бы большой куш на аукционе в Фатиме, а суровые искандарианские купцы торговались бы за нее, стремясь превзойти друг друга… Если только сам протектор Веры не забрал бы ее для себя.
Похоже, что Гамадриада не считала свою внешность исключительной. Но Иштар так считала. И в первые десять дней пребывания Гамадриады в «семействе» Лазаруса (а ему хотелось видеть в них свою семью; слово это было здесь вполне уместным, поскольку Айра, Гамадриада, Иштар и Галахад были его потомками и пользовались теперь правом звать его дедушкой — не слишком часто) — в эти первые дни Иштар как-то по-детски старалась становиться между Гамадриадой и Лазарусом, пытаясь одновременно заслонить ее собой и от Галахада — несмотря на то что для этого приходилось находиться в двух местах сразу.
Лазарус с удивлением следил за этой неловкой пляской и гадал, замечает ли сама Иштар, что делает. Потом он решил, что нет. Врач, отвечающий за реювенализацию его организма, обнаруживала деловое рвение, полное отсутствие чувства юмора и была бы потрясена, обнаружив, что впала в детство.
Но все быстро кончилось. Гамадриада не могла не нравиться, поскольку держалась спокойно и дружелюбно, ни на что не обращая внимания. Лазарус не мог понять, сознательно она выработала в себе такую привычку, чтобы избежать зависти сестер, менее одаренных природой, или же подобное поведение было частью ее натуры. Но он не стал выяснять этого. Иштар же теперь стремилась усесться возле Гамадриады или уступала ей местечко между собой и Галахадом, позволяла ей готовить еду и исполнять прочие обязанности домашней хозяйки.
— Если и мне придется ждать тысячу лет, чтобы понять это слово, — заметила Гамадриада, — значит, я так и не пойму его. Минерва говорит, что на галакте ему невозможно дать определения… Даже разговаривая на классическом английском, я думаю на галакте, а значит, не понимаю его значения. Поскольку слово «любовь» так часто встречается в английской классической литературе, я решила, что, возможно, именно непонимание этого слова мешает мне мыслить по-английски.
— Хорошо, переходим на галакт и попробуем разобраться. Во-первых, на английском никогда много не думали: этот язык слаб для логических размышлений. С другой стороны, его эмоциональная фразеология прекрасно приспособлена, чтобы скрывать ошибки. Это язык рационализирующий, но не рациональный. И большая часть тех людей, которые всю жизнь разговаривают по-английски, не лучше тебя понимают смысл слова «любовь», хотя все время пользуются им, — сказал Лазарус и добавил: — Минерва! Мы вновь собираемся заняться словом «любовь». Желаешь присоединиться? Если да — переходи на персональный режим.
— Благодарю вас, Лазарус. Хелло, Айра-Иштар-Гамадриада-Галахад, — ответило бестелесное контральто. — Я нахожусь и находилась в персональном режиме, как обычно. А теперь, с вашего разрешения, могу поговорить. Вы хорошо выглядите, Лазарус, молодеете с каждым днем.
— Я и чувствую себя молодым. Только сообщай нам, дорогая, всякий раз, когда будешь переключаться на персональный режим.
— Извините, дедушка!
— Не скромничай. Просто скажи: «Привет, я здесь», — и все. И если сумеешь хотя бы раз послать меня или Айру к черту, жди похвалы. Прочисти контуры.
— Но я не хочу говорить этого ни вам, ни ему.
— Вот это плохо. Ты пообщайся с Дорой, она тебя научит. Ты с ней сегодня не говорила?
— Говорила, вот только сию минуту, Лазарус. Мы с ней играем в пятимерные сказочные шахматы, и она учит меня песням, которым вы ее научили. Она напевает мелодию, потом я пою тенором, а она подпевает сопрано. Мы это делаем в реальном времени, через громкоговорители в вашей рубке, и слушаем себя. Только что мы пели балладу «О Райли с одним яйцом». Хотите послушать?
Лазарус вздрогнул.
— Нет-нет, только не эту.
— Мы разучили еще несколько штук. «Длинноногую Лил», «Балладу о Юконском Джейке» и «Билл пристал как банный лист» [15]. Я пою, а Дора подпевает сразу басом и сопрано. А может быть, вы хотите послушать про «Четырех шлюх из Канады»? Забавная вещица.
— Нет, Минерва. Извини, Айра, мой компьютер развращает твой. — Лазарус вздохнул. — Я не хотел этого, просто надеялся, что Минерва понянчится с ней в мое отсутствие. Поскольку в этом секторе нет ни одного умственно отсталого корабля, кроме моего.
— Лазарус, — с укором проговорила Минерва. — По-моему, называть Дору отсталой неправильно. На мой взгляд, она умница. И я не понимаю, почему вы говорите, что она развращает меня.
Айра принимал солнечную ванну, лежа в траве с платочком на глазах. Он перевернулся на бок.
— И я тоже, Лазарус. Мне бы тоже хотелось послушать песенку о Канаде. Я знаю, где находится… находилось это местечко. К северу от страны, в которой вы родились.
Лазарус молча посчитал и проговорил:
— Айра, я знаю, что мои предрассудки смешны для цивилизованного современного человека, такого, как ты, но ничего не могу с собой поделать: мешает раннее детство, импринтинг — как у утенка. Если ты хочешь слушать эту похабщину варварских времен, пожалуйста, слушай в своих апартаментах, а не здесь. Минерва, Дора не понимает смысла этих песен, для нее они колыбельные.
— Я тоже не понимаю, сэр, разве что теоретически. Просто они веселые, а мне приятно, когда меня учат петь.
— Ну… хорошо. А Дора себя хорошо ведет?
— Просто умница. Дедушка Лазарус, мне кажется, что ей нравится мое общество. Она даже вчера надулась, не получив свою сказочку на сон грядущий. Но я сказала ей, что вы устали и уже спите, и рассказала сама.
— Но… Иштар! Выходит, я потерял день?
— Да, сэр.
— Хирургия? А я не заметил новых заживленных мест.
Шеф-техник помялась.
— Дедушка, говорить о процедурах мы можем лишь по настоянию клиента. Но напоминать ему об этом незачем. Надеюсь, вы не будете настаивать. Весьма надеюсь, сэр.
15
«Баллада о Юконском Джеке» — поэма, написанная Эдвардом Э. Парамором-младшим, была опубликована в «Ярмарке тщелавия» в 1921 году. «Билл пристал как банный лист» — традиционная баллада о встрече моряка и молодой женщины легкого поведения.