Но ночью пришлось взять именно его. Вайнер снова сидел в кустах. Сегодня особенно много у него было работы: фронт придвинулся к нам километров на десять. Военные машины с малым светом то и дело шли по шоссе. Изредка погромыхивала артиллерия.
Огород лесника оказался не очень большим — сотки три. Я приказал Ткаченко соблюдать строжайшую конспирацию. Мне казалось, что утром, когда Таня увидит вскопанный огород, ей будет более приятно, нежели она узнает об этом ночью. В связи с конспирацией разговоры велись тайно, шепотом. Впрочем, Шурик не очень был настроен на разговоры…
Во время работы я нет-нет да и поглядывал на темные окна дома. Один раз мне показалось, что за чернотой окна что-то белеет… Вроде лицо. Но через секунду видение исчезло. Окна были темны, дом молчалив. Вместо желанного лица я видел в полутьме перед собой потную, дымящуюся спину своего водителя. Ишь, старается!
Кончив копать огород, мы уселись покурить на крыльцо.
— Крыльцо-то старенькое, — сказал я, — починить не мешало бы.
— Не мешало бы, — скромно сказал Шурик.
В любом разговоре, который хоть отдаленно касался Тани, Шурик, очевидно, решил не принимать никакого участия.
— Здорово она нас выручила, — сказал я.
— Да.
Скрывает свои чувства, тяжело подумал я.
— Чего это ты в последнее время грустный ходишь? — снова спросил я.
— Жизнь надоела эта лежебокая. Вы хоть с Сеней работаете, а мне все одно — обед, завтрак, ужин, посуда, дрова… Скорей бы все это кончилось.
— Потерпи. Уже недолго.
Я сказал это так грустно, что сам улыбнулся. Шурик тоже вздохнул, «входя в мое положение».
— Не от нас это зависит… — начал было он, но в это время скрипнула дверь.
— Господи, кто это?
Таня. Мы вскочили.
— Это я, — сказал я, — Костя.
— Какой Костя?
Таня спустилась к нам.
— Ах это вы… Что вы здесь делаете? Уже ночь.
— Дышим свежим воздухом! — бодро сказал Шурик. Так и лезет вперед!
— Свежим воздухом можно дышать не только у меня на крыльце. Батюшки, да что это вы с лопатами?
— Да так, — сказал я, — копали здесь кое-чего по делам… Ночь сегодня такая приятная…
— Ночь ничего, — сказала весьма неопределенно Таня.
— Товарищ сержант, — сказал Шурик, — так я пойду?
— Иди, — нахально сказал я.
— У меня там есть кое-какая работенка в машине.
— Иди, иди, — сказал я.
Все-таки хороший он парень. С первого дня мы с ним вместе!
Шурик положил на плечо лопату и пошел через поляну.
— А чего это вы мне огород копали? В благодарность за героизм? — спросила Таня.
— Ой, Таня, мы бы пропали!
— Гожусь я в партизаны?
— Только не хватает автомата ППШ. Знаете, во время войны был такой, с круглым диском?
— Видала на картинках. А вы — самые настоящие разведчики?
— Самые настоящие, — гордо соврал я.
Жалко, что было темно, а то бы Таня смогла рассмотреть на моей гимнастерке значок радиста первого класса. Не хвост собачий!
— А что ж вы в плен никого не взяли?
— У нас другая задача… — Я вдруг почувствовал горячую волну смелости и сказал: — Мы бы вас в плен с удовольствием захватили!
Таня спустилась с крыльца, подошла ко мне и вдруг с неожиданной злостью сказала:
— Меня уже один раз захватывали! Хватит! Кляп в рот заткнули, в вагон втащили, но ничего сделать не успели.
Парни какие-то заступились, началась драка жуткая. Ну в общем, отбили меня.
Не может быть! Я сразу вспомнил все — и наш «пульман», и лейтенанта, который стрелял вверх, в крышу вагона…
— Не может быть, — сказал я.
— Истинный крест!
— Это было на станции…
— На станции Ламбино. Я там стрелочницей полгода работала.
Это судьба, просто судьба! Как хорошо, что было темно и Таня не видела меня! Я просто чуть не умер со стыда, что ехал в том вагоне, что не убил своей рукой этих мерзавцев и они вышли с двумя арестовавшими их автоматчиками — живые! Живые, с наглыми избитыми харями, а один из них прохрипел: «У нас любовь была, но мы рассталися, она кричала все, сопротивлялася!»
— Всякие люди попадаются, — сказал я.
— Да. Так что вы, пожалуйста, не берите меня в плен. Тем более что я вас самих спасла!
— Установочка ясна, — согласился я, стараясь выпутаться из этой проклятой темы.
А Таня вдруг сказала:
— А вы в спутники играете?
— Нет. Как это?
— Надо долго-долго смотреть на небо. Все звезды неподвижны. Вдруг вы заметили, что движется одна звездочка среди других звезд. Это искусственный спутник Земли, рукотворная звезда человека. Вот кто больше спутников отыщет, тот и выиграл. Есть спутники большие, есть маленькие, есть мигающие.
— Как это мигающие? Это, наверно, самолеты! Ведь спутник не может мигать. Он же светит отраженным солнцем! А солнце не мигает.
— Вот вы и попались! — засмеялась Таня. — Это мигают огромные плоские спутники, потому что они вращающиеся! А с Земли кажется, что они мигают!
Таня была страшно довольна своим сообщением. Я решил взять реванш.
— А вы знаете, как древние арабы проверяли остроту зрения у молодых водителей караванов?
— Это по маленькой звездочке около второй звезды ковша Большой Медведицы? Это старо!
Я был посрамлен навек. А Таня наклонилась ко мне и заговорщически зашептала:
— А вы в тарелки верите?
Я вообще-то больше верил в миски, чем в тарелки, о которых слышал довольно смутно.
— Да как-то не очень.
— Вот и зря. Все уже выяснилось. Оказывается, это никакие не зрительные обманы, а посещение Земли инопланетнымицивилизациями. Они уже к нам много раз прилетали.
— Ну? — удивился я. Это было для меня открытие.
— Конечно. Тыщу раз прилетали. Они в Африке оставили после себя большую площадку из огромных-преогромных камней, которые не может сдвинуть ни один трактор, поднять — ни один кран. А в Индии они оставили колонну из чистого железа.
— Подумаешь, железо!
— Вы не понимаете! Знаете, как трудно сделать колонну из чистого железа? Без всяких примесей? И описание гибели городов Содома и Гоморры — это не религия, а взлет большой ракеты, на которой они прилетели. И улетели.
— А чего же они не остались?
Таня задумалась.
— Наверно, им воздух не подошел. Кислород.
— Вы так думаете?
— Точно. Я вот иногда стою здесь на крыльце и мечтаю — вот возьми да сядь здесь у меня на поляне летающая тарелка и забери меня к ним!
— Что ж вы стали бы делать у них?
— А чего хочешь. Я и по хозяйству умею, и готовлю. Картошку бы чистила, посуду мыла. Зато весь мир увидала бы! А потом принца полюбила бы! — неожиданно сказала она.
— Вы думаете, что у них там принцы есть?
— А то кто ж? — удивилась Таня. — Конечно, принцы!
Я понял, что для нее это было просто очевидно, как аксиома.
— Ну а я не похож на принца? — тонко заметил я.
— Вы? — Таня звонко рассмеялась. — Какой же вы принц? Вы рыжий и сержант!
Да, аргументы действительно убийственные!.. По мосту загрохотали танки, но, проехав мост, почему-то остановились. Опять к нам в гости?
— Товарищ капитан! — крикнул кто-то в ночной сырости, наверно, под самым ухом у Сени. — Восемьдесят пятая отстала! Будем ждать?
— Поехали, поехали, догонит! — крикнул невидимый капитан.
Танки зарычали и снова навалились на дорогу.
Таня поежилась от ночного холода. Эх, судьба, как бы тут пиджак пригодился! Накинул бы ей на плечи — оно и хорошо. Не снимать же мне гимнастерку… и ей через голову неудобно…
— Ох, — сказала Таня, — уже поздно. Пойду. Вы только завтра дров мне нарубите, а то я им последние отдала. Я с утра в район уеду, так вы в сарае сами возьмите.
— Это вы не сомневайтесь.
— Ну, пока, — сказала она и протянула мне ладошку. — Принц!
Она прыснула и побежала наверх.
— Пока, Танюша.
Я пошел по траве, по поляне, над которой виснул огромный звездный полог и поворачивался надо мной согласно законом небесной механики. Там были неведомые солнца, обитаемые миры, инопланетные цивилизации, там летали плоские вращающиеся спутники, мигающие по ночам, и таинственные тарелки с принцами на борту группировались где-то за черными лесами… В палатку идти не хотелось. Я пошел к Вайнеру, которого разыскал в придорожных кустах. Чтобы он меня ненароком не «захватил в плен», я шел и грустно пел: «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить…» Вайнер позвал меня — сюда! Он сидел на шинели, грызя черные сухари.