— Эй, военный, ты почему сейчас в баре, а не на службе?
Трофейщики оглянулись в недоумении. Что за охреневший от наглости тип решил на них наехать? Рядом со стойкой буквально ниоткуда возникли два высоких мужика с нахальными отъетыми мордами. На шевроне стоящего впереди молодца был нарисован странный зверь с оскаленной пастью. Цепкие взгляды военных полицаев внимательно ощупывали набитые всяким разгрузки гостей заведения. По поведению было понятно, что они не привыкли, когда им не перечили.
— Тебе то что за дело, пиздюк накрахмаленный?
Есаул был нынче не в настроении и выражений особо не выбирал.
— Звание быстро и номер части!
— Иди в жопу, залупа ментовская!
У стоявшего впереди мордатого бычары буквально налилось кровью лицо, а руки заходили нервяком. Далее он сделал огромную ошибку, в другой обстановке стоившую бы ему самой жизни. Мордоворот сначала скосил глаза в сторону набедренной кобуры и только затем потянулся за оружием. Не был этот военный полицейский правильно обучен для своей непростой работы.
— Руки на месте держи, парень, и главное — не дергайся.
Филин говорил нарочито мягко, левой рукой осаживая зашедшегося в горячке командира за плечо. В лоб обоим полицейским синхронно уставились дула двух пистолетов зарубежных моделей. Ловкость, с которой трофейщики выхватили оружие, произвела на нежданных визави большое впечатление. Бармен среагировал первым, тут же нырнув куда-то под стойку. Видимо, он не раз становился свидетелем лихих конфликтов, потому исповедовал принцип — Не буди лихо…
Краска моментально покинула лицо мордатого полицейского, но он стоял, все еще упрямо набычившись:
— Не охренели в атаке, бойцы? Это же подсудное дело оружием тыкать в военную полицию.
— Ты нам что, каким-то боком сам представился? — Есаул аккуратно бочком съехал со стула и с потаённым вздохом скосился на бокалы полные пива, затем тыкнул трофейным Глок 35 прямо в переносицу бывшему менту. — Не пугай пуганых, мальчик! Не тебе тут командовать, сыкло тыловое.
— Э, мужики, хорош! — стоявший позади мордатого второй полицейский нарочито миролюбиво поднял руки. — Непонятки вышли, вы уж звиняйте!
— Непонятки у вас в штанах, вояки недоделанные. Чего вы тут в баре ошиваетесь и к отдыхающим от трудов праведных людям пристаете?
— Ну а ты сам чем нас лучше?
Мордатый полицай даже с пистолетом у лба продолжал корчить из себя невъебенно крутого мэна. Таким уж себя с младых ногтей видел.
— Во-первых, вы. Я все-таки старший сержант, а ты младший. Во-вторых, у вас машина там брошена на улице одна, да еще в чужом прифронтовом городе. И оружие валяется где попало. А это, представь себе, серьезный косяк и соответственно, конкретный залет. Ты мой шлем хорошо видишь? В него встроена тактическая камера, которая моему командованию уже все факты передала. Вопросы еще есть?
Пока командир разговаривал с «крутым» полицаем, Филин успел взять на прицел третьего полицейского, так и оставшегося сидеть за столом, да заодно забрать там висевшие на спинках стульев пистолет-пулеметы.
— Мы все осознали, давай разойдемся миром. Нам еще тут работать вместе.
Высокий ефрейтор, видимо, раньше уже имел опыт разнообразных разборок и старался сейчас не нагнетать обстановку, а договориться по-хорошему. Кому как не полицейскому знать о том, что люди после боевых операций частенько находятся во взвинченном состоянии. В таком виде и до поножовщины недолго. Никто уже нынче не ценит ни свою, ни чужую жизнь.
— Можем и разойтись. Забирай своего и научи его хорошим манерам.
— Но документы мы все-таки имеем право проверить? — никак не унимался упрямый бычара.
— Паша, — вполголоса проговорил высокий, — мы военные полицейские, а это трофейщики. Мозги, блять, включи наконец!
— Новенький, что ли? — усмехнулся Есаул, но пистолет в сторону не отвёл. — Пацан, лучше привыкай сразу к реалиям войны. Это тебе не девок в тылу за сиськи дёргать.
Третий военный полицейский, самый старший по возрасту все это время так и просидел с «похерфейсом» за кружкой пива и сейчас с усмешкой наблюдал за выражением лица своего младшего товарища. У того, видимо, не сразу включились в мозгу нужные шестеренки, или скорей всего они напрочь отсутствовали.
А ведь все было предельно просто — военная полиция имела право требовать что-то лишь у армейских или жандармов. ЧВК для них были неподконтрольны в большинстве случаев. И вместо того, чтобы сразу бычить, следовало подойти вежливо и предельно аккуратно поинтересоваться нет ли у тех проблем. Вежливость прежде всего!
— Мужик, оружие забери, — Филин протянул сидевшему полицейскому стволы и тихонько спросил того.
— Не задолбался ты еще с этими идиотами?
— Ну а что поделать, — вздохнул в ответ пожилой полицейский. — В моем возрасте больше никуда не берут.
Есаул погрузил усы в пену, а затем задумчиво глянул на запачканные маслом руки любителя норвежского пива.
— Ты не водила часом?
— Он и есть.
— У нас тут вакансия одна освободилась. Найдешь нас в порту, оформим быстро.
Водитель полицейской машины как-то разом озадачился, благодарно кивнул, и закинув пистолет-пулеметы за спину двинул к выходу. Через несколько минут послышался тихий рокот электродвигателя и по окнам бара мазанули фары отъезжающего автомобиля.
— Разбаламутили душу сволочи, — огорченно пробормотал Есаул и обратился к бармену. — Слышь, друг, ту дрикке, фертшейн? Там у тебя что? Фиш? — кивнул сержант в сторону кухни.
— Я, фиск торш.
— Треска? Пойдет! Ту дрикке и ту торш. О, кей?
Филин проследил за угрюмым взглядом засуетившегося бармена и толкнул своего командира в бок.
— Эти ухари ему не заплатили.
— Вот козлы! Слышь, мужик, — Есаул принял внутрь стопку с прозрачным напитком, и кивнул в сторону стола, где сидели полицейские, — эти говнюки тебе, получается, еще не заплатили. Мани?
— Я, но мани, — вздохнул бармен огорченно и пододвинул гостю бумажку с цифрами.
Есаул заказал еще дрикке и уставился на салфетку.
— Так, в наших это будет… — он отсчитал несколько бумажек и кинул на стойку. — Чего смотришь? Бери. Эти сейчас лучше ваших и курс хороший. Гуд рашен мани! И давай сразу бутылку этого дрикки. Ен фляске дрикке, фертшейн?
Бармен улыбнулся, и радостно заграбастав купюры тут же удалился на кухню.
— Мужики, не нальете рюмочку?
Есаул удивленно уставился на худощавого мужичка, который все это время отсиживался в темном углу барной залы.
— Ты еще что за орел горный?
— Не орел, а баклан морской, солдатик. Я как бы местный тута.
— Хорош местный! Где такому русскому научился? Да и морда у тебя больно рязанская.
— Как и угадал? — незнакомец так и остался стоять с протянутой стопкой в руке. Есаул чуть помедлил, но все-так налил незнакомцу и кивнул на столик.
— Садись, что ли. Есть хочешь?
— Разве только хлебушка. Треска эта уже хуже горькой редьки. Второй месяц кроме нее и пикши ничего тут нет. Даже баранина и та вся местной солдатне пошла.
Филин огорченно покачал головой. Голодно и холодно было нынче в Росиюшке, там и пересоленой местной треске обрадовались.
— Мужики, вот скажите мне, с какой это поры русские перестали быть русскими?
Есаул чуть не поперхнулся рыбной костью и ошалело уставился на незнакомца.