Гхорн чувствовал беду. Разум непрерывно просчитывал варианты, но результат неизменно был плохим. Все разрушили снайперы. Не будь их, амфиптер лежал бы с тусклой чешуей и кормил местных мух и падальщиков. Что он теперь может выкинуть, даже без запасов ледяного дыхания? Хранители способны на все. Возле виска назойливо жужжал крупный слепень. Гхорн отмахивался, а слепень возвращался, как мячик на резиночке. В броне, конечно, лучше, чем в тонкой человеческой шкурке. Дракона жалить — только зря жало тупить. Зачем люди так слабы и беспомощны? Но все равно они выигрывают. Не числом, как муравьи и планктон, но особым свойством мозга. Разумом. Необходимость заботиться о своих жалких телах и неспособном к самостоятельному выживанию потомстве заставляет людей подчинять себе всю остальную природу. Великие гархи проигрывают войны именно по причине собственной силы. Кощунственная мысль, но Гхорн выстрадал ее, как и Гефор, Каррагон и еще десяток храбрецов. Гархи способны на многое, но врожденная мощь ослабляет их разум. Зачем мыслить, если ты и без того могуч и можешь легко добыть пищу, славу и пространство? Мысль без тренировки становится примитивной и дряблой. Вот где мы проигрываем, вот где… Люди то объединяются, как муравьи, чтобы свернуть горы, неподвластные хилому одиночке, то уединяются, чтобы явить мощь одинокого гения, почти равного гению Творца Всего Сущего. Гархи напрасно считали Творца огромным, драконом. Нет, Творец мал и умен, как человек…
Гхорн еще раз поразился проницательности Гефора. Тот был убежден, что будущее гархов заложено в детях, которые родятся от сожительства с земными женщинами. Скоро, очень скоро немецкие ученые доделают фатальное для людей атомное оружие. Когда мир сотрясут взрывы, порождающие жесткие лучи, потомки Вальтера и других перевоплотившихся гархов завершат трансформацию, и личность дракона станет доминирующей. От них родятся новые бесчисленные потомки, человекообразные и бесчеловечные. То будут истинные гархи, вооруженные мозгом человека и сердцами дракона. Это и есть путь детей Синей звезды! Через человекообразие — к бесчеловечности! Вальтер будет доволен, когда убедится в сообразительности Наставника. Гхорн и его великий воспитанник создадут учение, понятное даже низшим гархам, созвучное их сердцам. На миг Гхорну показалось, что он почувствовал ответ Вальтера: драконье сердце дрогнуло в брюшине и забилось сильнее. Нет. Слишком далеко, и Гефор не слышит. Жаль.
Рубин и Наконечник давно насытились и дремали в тени. Диверсанты прочесали почти всю рощу, тянущуюся вдоль протоки. Никого, кроме птиц, ежиков и каких-то огромных грызунов. Проклятый ледяной дракон как сквозь землю провалился. Наставник сидел, прислонившись спиной к гладкому валуну. Ему было легче, чем остальным, и он старался беречь их силы. В лохмотьях маскировочной накидки запутался крупный красный муравей. Он сучил лапками, отчаянно вращал усиками во все стороны, но не сдавался и полз напролом. Опять муравей. В мыслях муравьи, на рукаве муравей. Наваждение какое-то. Не слишком ли много чести? Наставник щелчком сбросил насекомое, и почти в тот же миг почувствовал жгучий укус за воротником. Гхорн запустил руку за воротник и вытащил оттуда огромного муравья, тоже красного. Доктор Эрик Гримм знал, что красные муравьи на Амазонке отличаются необычайной величиной и прожорливостью, но они обгладывали мертвую или слабую добычу: гусениц, бабочек, жуков. Крупных животных они просто отгоняли легким покусыванием, чтобы те ненароком не раздавили колонию, а на людей не нападали никогда. Следующий укус в колено был жесток и свиреп. На брезентовой штанине шевелил усами муравьище, выискивая место для следующего укуса. Наставник сердито хлопнул по муравью жесткой ладонью. На земле завозился и зачесался Рубин. Наконечник подскочил, сел и начал обожженными руками срывать с себя рубашку. Трава буквально вскипела красными шевелящимися брызгами.
— Бегом из рощи! — Наставник вскочил на ноги. Злобные укусы придавали азарта, и скоро диверсанты мчались по равнине, заросшей высокой травой. На сухом бугорке они повалились на землю, лихорадочно стаскивая с себя одежду. Муравьев давили с остервенением, матерясь и чертыхаясь.
— Там, наверное, у них гнездо, — выдохнул Рубин, напившись воды из фляги.
— Не было там муравейника, — мрачно проговорил Наставник. — Не было.
В джунглях начинался переполох. Над рощей пестрыми кляксами взлетели попугаи, стайками брызнули мелкие пичуги, а по земле врассыпную от джунглей хлынуло зверье. Мелкие грызуны мчались сумасшедшими прыжками, за ними спешили неповоротливые грызуны капибары, а под конец из благословенной тени выскочил выводок тапиров. С большой скоростью мимо десантников прошмыгнул на мягких лапах ягуар, не обращая внимания на мельтешащую кругом легкую добычу.