Селена залилась жарким румянцем:
— Конечно же, они поднялись в храм вместе и ждали в той темной комнате! Ну почему я не предстала перед ними богиней разврата, замотанной в тряпье до бровей!
— Вероятно потому, что в местном пантеоне нет такой богини, — невзначай заметил Линд Уоррен.
— А почему ее там нет? — запальчиво вскричала госпожа Селена. — Ах, да…
Селена вспомнила, что состав богов во всех пяти мирозданиях утверждает она единолично, а в редких случаях — господин Уоррен. То есть никогда.
— Надеюсь, они правильно все поняли?
— Без сомнения, госпожа.
— Почему ты так уверен?
— Они подрались.
— Что?!!
— Вероятно, не сошлись в оценках исторической подоплеки некоторых символов культа, госпожа, вследствие разницы личностных и социальных мотивов, действующих в столь разных формациях…
— Замолчи сейчас же! Господин Уоррен, извольте говорить кратко! Чем они были недовольны?
— Недоволен был один. Виктор.
Кровь отхлынула от лица госпожи Принципал.
— Нет-нет, — поспешно добавил Линд. — К образу богини Луны никаких претензий. Похоже, Виктор был недоволен, что богиню созерцают и остальные, только и всего.
Селена спрятала улыбку в бокале.
— Подрались? Надеюсь, ничего серьезного?
— Что вы, госпожа, все уже в полном порядке. Экипаж мирно отдыхает с местными русалками у горячего источника. Жетоны отключили, так что точнее сказать нельзя, да и этические нормы не позволили бы нам…
Селена метнула в Уоррена ожерелье из двадцати пяти крупных бусин. Тот невозмутимо поймал его и начал перебирать шарики тонкими музыкальными пальцами.
— Вот, извольте видеть. — Он нажал одну из мерцающих бусинок, и на стене возникло изображение башни танка, треугольного верха палатки и толстенного ствола красного дерева. На втором плане виднелась роща. Надсадно верещали птицы, но изредка их гам перекрывал женский смех и повизгивания. — Исключительно мирная картина.
Бледная госпожа Принципал сидела в своем кресле, подавшись вперед.
— Ага, а вот крупный план, — радостно сообщил Линд, колдуя над ожерельем.
Изображение отъехало назад. Стал виден весь танк и вход в палатку, разноцветные полотнища на примятой траве. Возле палатки сидел Виктор Чаликов собственной персоной. Вокруг него сидела стайка маленьких индейцев. Малыши смотрели блестящими глазами, как бледнолицый бог что-то увлеченно вырезает из толстого куска дерева своим острым ножом.
— Ну вот же, все выключили жетоны, а Виктор — нет. Благодаря этому мы и видим все так четко. Полная панорама, госпожа! Не правда ли, замечательно?
Линд оглянулся как раз вовремя: госпожа медленно поднималась на ноги, отодвигая тонкой рукой кресло. Зрачки ее глаз сузились до размеров острия булавки, а волосы превратились в растревоженный клубок золотистых змей.
— Что опять не так, госпожа, — забормотал Линд, отодвигаясь вместе с креслом в сторону двери.
— Все так, господин Уоррен, все так, — свистящим шепотом отвечала Селена, медленно обходя стол. Линд беспокойно оглянулся, словно оценивая расстояние, и вдруг подпрыгнул высоко над столом и завис в воздухе. Раздался громкий треск, и между столом и дверью повисла синяя в голубизну шаровая молния, по поверхности которой метались белые электрические вихри.
— А, ты вот как! — вскричала госпожа пяти мирозданий. — Ну, нет, голубчик! На этот раз не уйдешь!
Стройные ноги госпожи Принципал в один прыжок вознесли ее на спинку кресла, в котором только что сидел Линд Уоррен, а следующий миг дивное женское тело схлопнулось в красный светящийся шар. Обе молнии зависли друг напротив друга, громко потрескивая шальными зарядами, а затем сорвались с места и закружили по залу в неистовой гонке. Голубая молния ловко уворачивалась, а красная лихо маневрировала, стараясь сократить дистанцию, и вся эта феерия сопровождалась гудением и жужжанием, как воздушный бой двух гигантских электрических пчел.
В конце концов, синий шар скользнул вдоль стены под стол, откуда на предельной скорости вылетел через дверь. Не ожидая ничего подобного, красная молния успела нарезать пару полных кругов, прежде чем обнаружила свое полное одиночество. Она остановилась, соображая что-то, и в результате размышлений приобрела угрожающий багровый оттенок. С реактивным ревом госпожа Молния устремилась вслед за синим беглецом. Теперь мраморный зал напоминал уже театральный буфет после антракта: стол с недопитыми фужерами и остатками лакомств в маленьких тарелочках, сдвинутые и оставленные как попало кресла, а на стенном экране — несмонтированный рекламный ролик русского танка на фоне кипарисовой идиллии. И еще: в помещении очень сильно, как после грозы, пахло озоном.
* * *