Вальтера было не жалко – в конце концов, с двух рук Сергей стрелять не умел. Мартынов, правда, обещал, что покажет при случае, как это делается, и говорил, что у Хромова должно получиться. Может, и так, но это будет потом, сейчас и одного-то с избытком. Так что пусть водитель ощущает себя вооруженным до зубов, даст бог, не пригодится.
Здоровенные, сколоченные из толстых досок и обшитые по периметру железным уголком, ворота были закрыты на соответствующих размеров засов. Ну и замок при нем, большой, амбарный. Сергею приходилось видеть такие в родной деревне, хоть и считались они жутким антиквариатом. Он быстро охлопал карманы часовых – нет, ключей не наблюдалось. Что же, переходим к плану «Б». Позаимствованная у водителя отвертка, щедрой рукой плеснуть масла в механизм… Щелчок – и замок неожиданно легко повисает на откинувшейся дужке.
– Могешь, – не то одобрительно, не то совсем наоборот усмехнулся Васильич. – Из блатных, что ли?
– Дед кузнецом был.
– А-а, понятно, – на сей раз интонации звучали, без сомнения, одобрительные. – Открываем…
Вдвоем они аккуратно, чтобы не греметь, сдвинули засов, не спеша открыли дверь. Точнее, откатили – как и двери теплушек, она отъезжала вбок. Дружно шагнули внутрь, осторожно, чтобы не получить по голове чем-нибудь тяжелым – и были встречены тишиной, полумраком и тем неповторимо мерзким запахом, который издают тела трех десятков человек, несколько дней запертых в не самом большом помещении. Сейчас эти люди, мужчины и женщины, сбившись в плотную кучу и щурясь от проникающих в ворота лучей солнца, настороженно смотрели на гостей. Сергей хотел было сказать им, чтоб не дергались, но Васи-льич дернул его за рукав:
– Старшой, дай-ка лучше я, а то у тебя говор уж больно заумный. Люди! Сейчас будет стрельба, так что сидите тихонечко и не дергайтесь. Бабоньки, к вам это в первую очередь относится.
Кто-то из женщин всхлипнул, но серьезной истерики пока не наблюдалось. Ну и ладненько. Они выбрались обратно на улицу, настороженно оглядываясь по сторонам, но все пока было спокойно. Вот только оставалось у Сергея невероятно стойкое ощущение, что за несколько секунд, которые он провел внутри пакгауза, он успел провонять запахами пота, страха и испражнений. И выветриваться эта вонь упорно не собиралась. Минут пять ничего не происходило. Потом вдруг часто-часто захлопали выстрелы. Группа Хромова тут же ощетинилась оружием, но стрельба затихла почти сразу – пророкотал басом пулемет, и все. А потом из-за поворота выскочил ставший родным уже БТ, и Игнатьев, высунувшись из башни, замахал рукой и заорал, перекрикивая шум мотора:
– Все, порядок! Давай, выводи свою добычу!
Как оказалось, все прошло как-то даже буднично. Танки остановились возле здания (для двухэтажной хибары, обшитой дранкой, почти комплимент), Мартынов вылез из своей машины и, в сопровождении пяти одетых в трофейную форму красноармейцев, вошел внутрь. Что там происходило, он не распространялся, а снаружи шевеление началось, только когда из окна второго этажа, неся на плечах раму, с воплем вылетел пузатый денщик командовавшего местными олухами лейтенанта. Тут находящиеся снаружи немцы попытались схватиться за оружие, но их положили быстро и качественно. Зря, что ли, красноармейцев несколько грузовиков привезли? Вот и все, откровенно говоря. Трое пленных, включая лейтенанта, и богатые трофеи. Ну а Игнатьев сразу же помчался предупредить Хромова – мало ли что…
Выслушав новости, Сергей только кивнул. Было как-то не по себе, адреналину в кровь плеснуло знатно, а на выходе – пшик. Впрочем, черт с ним. Неторопливым, но притом быстрым шагом он вернулся к пакгаузу, махнул рукой своим и, сдвинув ворота, громко сказал:
– Ну, вот и все закончилось. Селиверстов!
– Я! – подскочил шустрый боец с автоматом наперевес. Сергей кивнул ему на освобожденных:
– Отведешь их к нашим. Только осторожно, мало ли, какие недобитки ползают, – и, повернувшись к начавшей уже шевелиться толпе, бросил небрежно: – Мне нужны один-два человека, которые с танкового эшелона, кто-нибудь из врачей… Будем смотреть ваше хозяйство. Васильич, бери наших – и хоть из-под земли мне нарой начальника станции. Или кого-то, кто может его заменить. Я в этих стрелках-рельсах разбираюсь, как свинья в апельсинах. Давай, шустренько.
– А если они на немцев работали? – деловито поинтересовался боец. – Кого тащить?
– Кого угодно, я в сортах говна не разбираюсь. Главное, чтоб мог этим хозяйством управлять. Можешь пообещать ему жизнь. Если он ее заработает, конечно. В общем, вперед! И добудь мне путейцев. И машиниста, хотя бы одного.