– Вот, старшой, все как ты приказал, – ухмыльнулся Васильич. – Начальник станции, – тут он коротким движением подтолкнул толстяка прикладом в спину, – его зам, – кивок в сторону держащегося не в пример спокойнее человека средних лет, среднего роста и вообще какого-то усредненного во всем. – Еще двое машинистов нашлись…
– Это хорошо, это радует, – задумчиво сказал Хромов, прикидывая, с чего бы начать разговор, но тут Игнатьев ловко оттер его плечом:
– А давай-ка я с ними пообщаюсь. Я с аморфной массой дела имел много, опыт есть.
– Ну, давай, – с некоторым облегчением кивнул Сергей и шагнул в сторону, дабы понаблюдать за действом. Ну и поучиться, конечно. Все же крутой бизнесмен и вообще повидавший жизнь человек знает и умеет больше, чем студент… пускай его даже и принимают за офицера, пардон, командира. Интересно, кстати, почему? Мартынов постарался?
Игнатьев тем временем шагнул навстречу доставленным, шевельнул плечами, на первый взгляд, просто так, а на самом деле привлекая внимание к их ширине и своей способности дать кому нужно по мозгам, и деловито спросил:
– Ну что, товарищи… которые больше не товарищи. Доигрались?
– Э-э-э…
– Что э-э-э? – передразнил начальника станции Игнатьев. – Ты что, решил, что советская власть тебе этот пост доверила, чтоб ты с врагом сотрудничал? А знаешь, что за это бывает?
Судя по погрустневшему (хотя, кажется, уж куда больше-то) взгляду, знал, стервец. Очень хорошо знал, куда лучше самого вопрошавшего. А Игнатьев, пользуясь моментом, развивал успех:
– А теперь скажи мне, тварь дрожащая, что тебя на сотрудничество с врагом толкнуло? И какой овраг ты себе выберешь? Таких, как ты, на кладбищах не хоронят…
Наблюдать за Игнатьевым было одно удовольствие. Он давил, запугивал, снова давил. И при этом ухитрился ни разу не перегнуть палку, словно чувствуя ту черту, после которой крыса с верещанием кидается на кошку. Позже Сергей, усмехнувшись, сказал ему: «Тебе бы в следователи, какой кадр НКВД упустил». И получил в ответ: «А кто тебе сказал, что я всю жизнь занимался бизнесом?» Все так, но это потом, а сейчас Игнатьев склонял к сотрудничеству железнодорожников, и получалось у него очень даже неплохо.
В общем, уже через пятнадцать минут все закрутилось. Вот только что с этим закручиванием делать-то? Ни одного паровоза здесь не было, а без них растаскивать вагоны – мартышкин труд. С высокой полутораметровой насыпи танки не спустить – перевернутся. А главное – и об этом пришлось говорить уже с подоспевшим Мартыновым – надо было решать вопрос с немецкими эшелонами, идущими по железке четко, как часы. Орднунг, чтоб его!
Мартынов, кстати, уже имел на руках полное расписание движения – успел допросить пленных. И знал, что один из эшелонов на станции должен почти два часа стоять, пропуская встречные. За это время немцы и углядят все, и поймут. И, если это будет эшелон с войсками, успеют натворить дел. А с другой стороны, эшелон – это еще и паровоз, который сейчас реально необходим. И что теперь делать?
– Нам нужно выиграть время, – сказал тогда Мартынов. – Хотя бы несколько часов. Здесь, – карандаш ткнул в точку на карте, – и здесь – мосты. И дорога туда идет, по которой можно добраться. Не стратегические объекты, но если их рвануть, то мы окажемся отрезаны с обеих сторон, и немцы сюда доберутся не скоро. Справитесь?
Легко сказать… А чем рвать-то? Взрывчатки у них нет, а из танковых сорокапяток расстреливать мост – дурь несусветная. Однако же есть задача, которую необходимо выполнить, а значит, все эти рассуждения не особенно важны. Сергей повернулся к Игнатьеву, понял, что тот крутит в голове примерно те же мысли, и, вздохнув, кивнул:
– Сделаю. Какой из объектов мой?
– Дальний, – Мартынов показал. – Твои БТ успеют. Не заблудишься?
– Если верить этой карте, здесь и блудить-то негде. Дорога одна. Главное, чтобы топлива хватило, БТ – прожорливая машинка.
– Хватит, не волнуйся, здесь не так уж далеко…
Вот об этом можно было и сразу догадаться. Беда в том, что Сергей, подобно большинству представителей его поколения, карту читать не умел от слова «вообще». Но дорога действительно была одна, и потому он сейчас гнал свой танк, поднимая сливающимися в бесконечные сверкающие ленты гусеницами тучи пыли. Кроме него в машине находились Хинштейн, вцепившийся в поручень и стиснувший зубы, чтоб на очередном ухабе не прикусить язык, и тот танкист, что недавно выступал в их экипаже инструктором. У Игнатьева свое задание, так что, взяв два Т-26, он ушел ко второму мосту, и вакансию пришлось заполнять, причем срочно. Хорошо еще, имелся кадр на примете, к тому же хорошо разбирающийся в технике.