— Schlafen, Kinder, schlafen![13]
В один миг все разбегаются по своим постелям. Дежурная щелкает выключателем, и лампочки гаснут, за исключением одной. Дортуар сразу погружается в приятную для глаз полутьму. Теперь фрейлейн Брунс тенью скользит по «промежуткам», то есть по дорожкам-интервалам, образовавшимся между тремя рядами кроватей.
— Сегодня улеглись без шума. Слава Богу! — говорит сама себе Скифка, заранее мечтающая о теплой постели и завтрашнем свободном от дежурства дне.
Только что-то чересчур уж долго молится Малиновская, стоя на коленях в своем «переулке», и подозрительно шепчется влюбленная парочка — Чернова и Веселовская, — не замышляют ли чего-нибудь на ее счет? От этой Черновой, как и от Баян, всего ожидать можно, обе — «буянки», обе — «сорвиголовы» и «разбойницы», обе из «отпетых», — томится бедная фрейлейн Брунс.
— Чернова, молчать! Не шептаться!
— И ты, Баян, спать! — неожиданно резко раздается ее окрик в полутемном дортуаре.
— Ай! — взвизгивает Золотая рыбка делано испуганным голосом. — Кто это кричит? Я заснула, а меня разбудили…
— Трамвай N 7! — торжествующе поднимает голос армянка.
— Ха, ха, ха! — забывшись, громко хохочет Ника.
— Баян! Сейчас же спать.
— Я сплю… — покорно соглашается Баян.
Смех ее смолкает мгновенно. Легкий вздох вы рывается из груди. Два обстоятельства волнуют Нику. Во-первых, необходимо восстановить полную тишину в дортуаре и дать Скифке убедиться в общем спокойствии, а во-вторых… Это «во-вторых» смущает Нику не меньше. Там, в «Долине вздохов», или попросту, на площадке церковной лестницы, ждет ее «Сказка».
Ника Баян, кумир всего института, скрывает всячески от всего класса о том, что обожает «Сказку», Знает об этом только одна Шарадзе, знает потому, что в свою очередь «бегает», — как выражаются институтки — за подругой «Сказки», одноплеменницей Тамары, второклассницей, юной армяночкой Марой Нушидзе, с которой княжна Заря Ратмирова, «предмет» Ники, неразлучна.
Ника и сама не может понять, что тянет, ее, умную развитую, талантливую, бойкую и шаловливую девушку, к всегда молчаливой, странно таинственной Заре, с ее красно-рыжими волосами и странными, какими-то пустыми глазами серо-синего цвета, с тихим, как бы надтреснутым голосом и плавными движениями. Но тянет ее к Заре неудержимо, несмотря на то, что Заря больше молчит и никогда не смеется… «Сеньора Серьеза» прозвали ее в насмешку подруги-второклассницы. Но это молчание, эта серьезность «Сказки» («Сказкой» прозвала княжну Ратмирову сама Ника) и пленяют экзальтированную девушку. Ника Баян сама, со свойственной ей откровенностью, рассказала все Сказке: и о том, что ее, Никин, папа — командир кавалерийского полка, и о том, что у нее есть два брата и бабушка, которые живут далеко-далеко, чуть не на самой границе Манчжурии, что она ездит верхом, как казак или туземец-маньчжур, джигитует, умеет плясать, подражая знаменитой Айседоре Дункан, босоножке, и прочее, и прочее… А о княжне Заре Ника не знает ничего.
Слышала только, что род Ратмировых захудалый и бедный и что сама княгиня, мать Зари, приходит на прием к дочери в стареньких платьях и стоптанных башмаках. Но это еще больше привлекает Нику к ее Сказке. Эта молчаливая гордая бедность так подходит к таинственному образу княжны.
Сейчас Ника думает о ней, о том, что Заря и Нушидзе ждут их обеих в «Долине вздохов». Но сегодня Ника не пойдет в «Долину вздохов», ей надо подумать и решить, что делать с маленькой девочкой, как выручить Стешу. И она думает долго, напряженно… Вдруг что-то радостное вливается ей в грудь. Рой светлых, счастливых мыслей проносится у нее, как молния, в голове. Сердце начинает биться, как птица в клетке, быстро и бурно… О, какое счастье. Она нашла выход, она знает как помочь горю.
— «Невеста Надсона», «невеста Надсона!» Ты не спишь? — шепотом обращается она к своей соседке с левой стороны (с правой помещается Оля Галкина, донна Севилья).
Вместо ответа, белокурая Наташа Браун, успевшая уже задремать, декламирует спросонья:
Мне снится эта ночь и снится он… угрюмый, Без цели он бредет на площади глухой, Сжигаемый своей мучительной думой, Страдающий своей непонятой тоской…— Тише, ради Бога тише, Наташа… — молит Ника. — Слушай, что я придумала.
И она тут же наскоро сообщает соседке явившуюся ей так кстати счастливую мысль.
— Ах! — Наташа Браун даже всплескивает беленькими ручками от восторга — такой удачной кажется ей мысль Ники.
— Ника, прелесть моя, дай я тебя поцелую… — лепечет Наташа и бросается на грудь Баян.