В крошечной сторожке стало сразу весело, шумно и людно. Запахло острым запахом «шипра», которым, пренебрегая чопорными институтскими традициями, немилосердно душилась Маша Лихачева. Даже Ефим сияет нынче. Подняв очки на лоб, он смотрит на барышень ласковыми старческими глазами. Отношение институток к Глаше трогает и радует старика.
— После обеда я приду сюда. Сегодня я дежурная по сторожке, — говорит Золотая рыбка, — уж вы заранее откройте, Бисмарк, то есть, Ефим я хотела сказать, чтобы не пришлось ждать у дверей… — звенит ее стеклянный голосок.
— Хорошо, мамзель Тольская, открою.
— Тайночка милая… — мечтательно говорит «невеста Надсона», обнимая Глашу, — взгляни на мой подарочек, что я тебе принесла.
Увы, эта книжка в зеленом переплете с золотым обрезом, — собрание стихотворений Надсона, — пятилетнюю Глашу отнюдь не интересует.
— Удивительно остроумный подарок! — ворчит Маша Лихачева, — это ей понадобится лишь к пятнадцати годам, тогда бы и подарила.
— Ну, а твоя банка с помадой, подумаешь, остроумнее. Да? Нечего сказать, учить только преждевременному кокетству… — вступается за Наташу Лиза Иванова.
— Батюшки, совсем как Скифка! Адски добродетельный экземпляр! — хохочет над Лизой Ника, успевшая подхватить Глашу на руки и зацеловать ее до бесконечности.
Она явно торжествует: ее подарок имеет наибольший успех. Недаром студент-электротехник Сережа Баян, брат Ники, избегал весь город, выискивая такую именно куклу, какую «загадала» его изобретательная сестрица: с черными глазами, белокурую, со вздернутым носом и настоящими ресничками, словом, две капли воды похожую на самое Глашу. Семь кукол были отвергнуты Никой; на восьмой кое-как поладили брат с сестрой. Затем, в тот же день, Ника отдала куклу в гардеробную девушкам-швеям сшить ей настоящее институтское белье и платье, и вскоре из-под искусных рук Марфы Посадницы и Маши вышла маленькая институтка с фарфоровой головкой и белокурыми волосами.
За все эти хлопоты, по-видимому, Ника была вполне вознаграждена. Блестящие глазенки Тайны и ее сияющее удовольствием личико говорили сами за то, что институтская дочка в восторге от подарка своей бабушки.
Звонок к молитве неожиданно прервал веселую болтовню в каморке.
— Бежим скорее! «Четырехместная карета» уже выкатилась из своего сарая. Прощайте, Бисмарк. Прощай, маленькая Тайна! До завтра! — зазвенели веселые голоса.
— А я увижу вас еще сегодня. Я принесу обед, пока до свиданья, Ефим. До свиданья, Тайна… — и Золотая рыбка первая выскакивает за дверь.
Рассеянная Шарадзе в забывчивости «ныряет» перед Ефимом; то есть, попросту, отвешивает ему реверанс.
Старик сконфужен.
— Прощайте, барышни… — лепечет он смущенно в то время, так остальные, толкаясь в дверях, выскакивают с смехом за порог каморки.
Звонок заливается оглушительно в верхнем дортуарном коридоре.
— Бежим прямо в залу… Все равно не успеем проскочить в классы, попадемся навстречу «Четырехместной карете»… — заметила тихо «Донна Севилья».
— Mesdam'очки, чур! Если встретим Ханжу. — передники на голову и спасаться бегством. По крайней мере, лиц не увидит…
— Ну, разумеется.
— Mesdames, хорошо как! Удалось Тайночку порадовать. Теперь бы в залу пробраться без последствий…
— Все спокойно пока… Тихо, гладко и безмятежно… «Привет тебе, приют священный…» — неожиданно запевает арию Фауста на весь коридор Эля Федорова, неимоверно фальшивя на каждой ноте.
— Федорова, ты в своем уме? Эля! Молчи! Мол…
Увы, слишком позднее предупреждение. Из-за стеклянной двери, ведущей на вторую половину нижнего коридора, как раз навстречу институткам выкатывается инспектриса института, Юлия Павловна Гандурина. Это — маленькое кривобокое существо в черной наколке с морщинистым лицом и тонкой осиной талией. Она — бич воспитанниц. Она постоянно и повсюду ловит и выслеживает девочек, выговаривая им за малейшую провинность, и постоянно грозит небесной карой и взысканием «свыше», за что и получила прозвище «Ханжи». В церкви и на молитвах, в то время, как она, лицемерно подняв глаза к небу, изображает всем существом своим олицетворенную молитву и смирение, — маленькие пронырливые глазки успевают одновременно зрить и горние высоты, и юных проказниц, нарушающих в данный момент институтские традиции.