— Вот это я понимаю. Это по-нашему, по-суворовски.
И Вова закружился снова по зале со своей прежней дамой. Теперь они болтали без умолку, и мальчик узнал через две минуты, что у его юной дамы есть аквариум в дортуаре, где живут два живые тритона и три золотые рыбки. Узнал тоже, что институтская «maman» — прелесть и само «очарование», а Ханжа порядочное «ничтожество» и что далеко не все синявки — «фурии и палачихи». Вот Зоя Львовна, например: ангел и сама доброта. «Четырехместная карета» — ничего себе, и многие другие…
Вова, в свою очередь, в долгу не остался и рассказал все корпусные новости, поверил кое-какие мечты о будущем, больше о войне и походах, и в заключение отвесил такой комплимент Золотой рыбке, от которого девушка расхохоталась от души.
— А вы, помилуй Бог, совсем свой брат солдат, и с вами мы точно пять лет знакомы.
В это время Ника стояла подле своего старшего брата Сергея.
— Пожалуйста, Сережа, протанцуй с «невестой Надсона», — просила она самым убедительным образом молодого студента.
— С кем, Никушка, с кем? — засмеялся тот.
— С Наташей Браун. Она поклонница Надсона, и мы ее все так называем.
— Но, голубушка моя, не та ли это мечтательная девица, которая читала с эстрады?.. Она так тонка и эфирна, так поэтична и легка, что я боюсь, увлечет меня, того и гляди, на самое небо. А оттуда, Никушка, сама знаешь, нет возврата, — смеясь, отговаривался Сергей.
— Ну, тогда с Машей Лихачевой.
— Ой, уволь, родная. Твоя Маша так всегда «шипром» продушена, что у меня при встрече с ней долго потом голова болит, — смеялся, зная все слабости и грешки институток, Сережа Баян.
— Ну, с Капой…
— Это с «грехом»-то и «ересью»? Спаси меня Господь!
— Ну, так с кем хочешь, Сережа, только с нашими танцуй. Не смей приглашать чужестранок вторых и третьих, и с пепиньерками тоже не надо танцевать, — уже волнуясь, говорила Ника.
— Но почему, смею спросить?
— Это будет изменой моему классу, понимаешь? Ты — мой брат и должен соблюдать наши интересы Я сама смеюсь над этим, но что делать: с волками жить — по-волчьи выть.
— Ага, понимаю, — совсем уже расхохотался Сергей.
— У тех есть свои собственные кавалеры, — докончила Ника.
— Несчастные… И на них установлена «монополия». Послушай, а m-lle Чернова и Веселовская здесь?
— Они уже танцуют. Пригласи других.
— Жаль. Мне они нравятся больше других. Алеко и Земфира, так кажется?
— Какая у тебя память! Ты помнишь прозвища всех наших!
— А кто это? Какая хорошенькая. Что это она, кажется спит? — и глаза Сергея Баян, обегавшие рассеянно залу, вдруг останавливаются с насмешливым любопытством на сидящей позади них в уголке скамьи девичьей фигуре. Ему сразу бросается в глаза точеное, с правильными чертами личико, сомкнутые веки, длинные ресницы.
— Ха-ха-ха! — смеется Ника. — Да это Спящая красавица. Разве ты не помнишь? Та самая, которая уснула раз на приеме. Все смеялись тогда… А раз она на французском уроке захрапела. Наш француз испугался, думал с ней обморок. Потащили Неточку в лазарет, а она проснулась и ничуть не сконфузилась, представь, ничуть. Такая апатичная, спокойная и сонная, совсем спящая царевна.
— Ну постараемся разбудить вашу спящую царевну. Авось, удастся, — произнес с улыбкой Сергей и направился решительными шагами к задремавшей Неточке.
— M-lle, позвольте вас просить на тур вальса?
Серые глаза Неты раскрылись широко и с изумлением остановили свой взгляд на лице молодого студента.
— Я, кажется, уснула. Вечер еще не кончился, — апатично и сонно протянула Нета.
— Боже мой, да ведь это вы, кажется, исполняли арию Татьяны сегодня и вы же продавали билеты на концерт? — в свою очередь изумленно произнес Сергей.
— Я. Ну, так что же?
— Ну, как же вы можете спать? После такого прекрасного безукоризненного исполнения?
— А разве оно было прекрасным? — не то с удивлением, не то с недоверием произнесла Козельская.
— Нет Неточка, ты прелесть что такое! Такая непосредственность в наш век! — и Ника Баян чмокнула налету подругу. — Сергей, займи ее хорошенько. Кстати, пригласи на контрданс! — крикнула она брату, исчезая с быстротой мотылька в толпе приглашенных.
— А мне разрешите протанцевать с вами? — услышала в тот же миг молодая девушка уже знакомый ей голос за спиной.
— Ах, это вы, доктор! А я было потеряла вас из виду, — обрадовалась Ника, увидя перед собой красивое, веселое лицо Дмитрия Львовича.
— Увы! Это удел всех нас простых смертных! — с деланным пафосом шутливо воскликнул тот. — Что же касается меня, то я не упускал вас из виду ни на одну минуту. Я видел, как вам расточало похвалы начальство, слышал как отзывались о вас опекуны, учителя и порадовался заодно с вами.