Они встретились в одном из самых укромных мест, которое Углов всегда приберегал для наиболее важных встреч. Это был огороженный участок леса вокруг некой дачи частного лица, не имеющего никакого отношения к спецслужбам. Здесь он встречался со своими агентами конфиденциально, втайне ото всех, в том числе и от своего начальства.
Не тратя время на долгий обмен любезностями, Углов сразу взял быка за рога и пересказал Уильяму все известные ему обстоятельства дела. Уильям слушал внимательно и молчал. Углов, хоть и был человеком с тренированной психикой, с нескрываемым нетерпением прервал молчание Уильяма.
– Это ваших рук дело? Я имею в виду, Белого Интернационала или его филиала в России?
– Николай, давай разделим нашу беседу на несколько неравных по объему частей. Итак, первое. Совершенно ответственно тебе говорю, что Белый Интернационал к этому не имеет никакого отношения. Повторяю, говорю это ответственно, ибо доподлинно знаю о делах нашей организации в России. Так вот, еще раз. Это не наше.
– Это все?
– А что ты еще хотел?
– Хотел поговорить об этом Белом Интернационале. Поговорить неофициально.
– Что ж. Я не против. И это будет вторая часть нашей беседы.
Почувствовав некоторую недоговоренность, Углов спросил:
– А что, будет и третья?
– Смотря, как пройдет вторая. Если ты согласишься с определенными идеями, я смогу поделиться с тобой соображениями об этом деле. Соображениями и пожеланиями. Но это потом. А вначале мне бы хотелось побеседовать с тобой о твоем видении современного мира и перспективах развития цивилизации.
– Однако, не много ли для меня?
– Не скромничай. У тебя достаточно информации для того, чтобы сделать выводы о ситуации в своей стране и в мире. Это раз. И у тебя достаточно твердая жизненная позиция. Это два.
– Откуда ты знаешь о моей жизненной позиции?
– О том, что она у тебя есть можно догадаться по многим косвенным признакам. И обрати внимание. Я же не говорю, что знаю о твоей позиции. Я только говорю, что она у тебя есть. И я бы хотел ее понять. Ведь Белый Интернационал – это союз единомышленников. Впрочем, мы можем остановиться и на первой части нашего разговора. Нужную для твоей службы информацию ты уже получил. И можешь не тратить время на вторую, неофициальную, часть нашей беседы.
– Ну, нет, дружище. Именно для этой, как ты говоришь, неофициальной, части я и затеял эту встречу.
– Тогда, начинай.
– Что начинай?
– Излагать свое мировоззрение, свой взгляд на основные проблемы нашего мира.
– С чего же начать?
– Хотя бы с того, признаешь ли ты факт существования кардинальных проблем современного мира. И какие это проблемы, на твой взгляд.
– Чего тут признавать или не признавать. Это же всем известно. Глобальный ресурсный кризис, неконтролируемый рост населения стран Третьего мира и вымирание населения стран, создавших нынешнюю цивилизацию.
– И это, по-твоему, все?
– Слушай, Уильям, я не студент на экзамене, а ты не профессор. Мне не нравится ход нашей беседы и твой тон.
– Николай, Белый Интернационал это очень серьезно. И если ты хочешь войти в серьезный проект, то надо затратить некие усилия. Я же не прошу от тебя неких кровавых клятв, неких обязательств. Я просто прошу тебя изложить свои взгляды на некоторые проблемы.
– Вот с таких экзаменов у вас в ЦРУ и начинают отбор сотрудников.
– Ты же знаешь, я не из ЦРУ. И потом экзамены там отнюдь не такие.
– Откуда ты знаешь, какие там экзамены, если сам не из этой конторы?
– Да об этом с тобой говорено-переговорено в процессе моей вербовки. Мы будем, наконец, говорить о Белом Интернационале, или нет? Если нет, то давай закончим нашу встречу.
– Ладно, не сердись, но в процессе нашего общения по поводу этого самого Белого Интернационала я чувствую, что наши роли меняются. Причем, ты прав, меняются в результате моих собственных инициатив. Я чувствую, что как будто меня перевербовывают. Более того, что я инициативник.
– Нет, просто ты уже давно, судя по всему, стал большим боссом. И тебе, как у вас говорят, «в лом» становится экзаменуемым. Но экзаменуемый, не допрашиваемый. Так что тебе придется либо унять свою гордыню, либо прекратить попытки понять эту проблему. И еще, дружище. Вы, русские, в большинстве своем боитесь личной инициативы. Оказавшись в своей собственной игре, вы теряетесь. У вас нет собственности, неотъемлемой и священной. А значит, и нет собственной игры. А ты сейчас затеял именно собственную игру. Так вот, уясни, в собственной игре нет агентов, нет вербовок и перевербовок. Ты сам себе и вербовщик и агент. Впрочем, боюсь, я не прояснил дело, а запутал.
Углов задумался. А потом сказал:
– Да нет, ты не запутал, а наоборот, прояснил. Но я тебя прошу задавать мне наводящие вопросы, если я чего-то упускаю. Ты ведь сам только что блестяще прояснил, как трудно для меня вхождение в эту проблематику.
– Согласен, Николай. Буду стараться быть более деликатным и помогать тебе раскрыть твой собственный потенциал.
– Причем здесь потенциал?
– Верное мировоззрение, может быть, главный потенциал любого человека. Во всяком случае, цивилизованного человека. Итак, ты верно обозначил проблемы современного мира. Но в чем их особый трагизм по твоему?
– В том, что они не решаются по существу.
– Да, в точку! Ибо решение по существу, это решение кардинальное. В наше время это решение техническое. Но научно-технический прогресс, несмотря на многие внешне эффектные достижения последних десятилетий практически затормозился. Нет принципиально новых решений в энергетике, материаловедении, транспорте…
– Постой, с энергетикой и транспортом еще можно согласиться, но с материаловедением ты, похоже, перегибаешь палку.
– Нет, дорогой. Как были сплавы железа основным конструкционным материалом промышленности век и два, и три назад, так и осталось по сей день, пусть и лучшего качества. Вот когда будут у нас алюминиевые или пластиковые авто, тогда и можно будет говорить о новом массово используемом материале.
– Интересно, – протянул Углов и продолжил мысль Уильяма – но тогда получается, что утрачивает свои преимущества и образование. Ведь только при непрерывном прогрессе образование приносит преимущества, способные перевесить и малочисленность и другие недостатки того или иного народа. А так…
– А так малочисленное более пожилое и более образованное белое население проигрывает многочисленному, молодому безграмотному не белому населению.
– Верно. Но ведь те же США привлекают небелые таланты всего мира для стимулирования своего научно-технического прогресса. Я где-то читал, что у вас уже среди аспирантов 70% иностранцев, среди бакалавров 50%, а среди магистров 40%. Но когда эти 70% аспирантов станут магистрами, можно будет говорить о конце американской науки. Или все же нет, эти иностранцы станут полностью вашими? А наука США так и останется мировым лидером. Не так ли?
– Так и не так. Во-первых, прогресса-то, как мы только что установили, нет. А во-вторых, уж поверь американцу, – Уильям усмехнулся и картинно приложил левую руку к сердцу, – эти небелые «новые американцы» никакие не американцы. И я бы на месте наших спецслужб рассматривал любого китайского сотрудника американского ядерного или аэрокосмического центра в первую очередь как агента Китая, но никак не лояльного гражданина США. Пусть он будет иметь наше гражданство хоть трижды.
– А такое бывает? – пошутил Углов.
– Не только у вас чинуши коррумпированы, – парировал Уильям.
– И все же США при всей нерешенности ваших этнополитических проблем, пусть и обострившихся в последние годы, остаются мировым лидером и снимают с этого неплохие дивиденды.
– Снимает, но по инерции. Мы не можем консолидировать весь мир. Цивилизационным лидером мы быть перестали, ибо сами способствовали замедлению прогресса. А лидером политическим можно быть только при наличии некой угрозы. Раньше это был СССР. Теперь нет СССР, и нам не от кого защищать наших «ведомых».