Тамара протянула ему свою ладонь для рукопожатия. Тут так было принято здороваться со всеми. У Жеки оказалась очень гладкая, по-девичьи мягкая ладонь, что для парня было удивительно. Но Тома уже ничему не удивлялась:
— Тамара, подруга Карины. Буду работать в восьмидесятом.
— О, новенькие! Круто!
Двое ребят, чем-то неуловимо похожих, присоединились к импровизированному собранию.
— Я Дима, — один из парней сдвинул миску в сторону Жеки, — а это Геныч. Мы тоже будет в восьмидесятом работать. Какими судьбами к нам?
— В смысле, судьбами? — задала закономерный вопрос Тамара и принялась терпеливо ждать ответа, параллельно заказывая суп с фрикадельками и пирожки с морошкой (никогда такое не ела).
— Посмотри вокруг? — Дима предложил Тамаре внимательно оглядеть быстро заполняющуюся столовую, — Как думаешь, что между нами общего? Всеми нами?
И девушка задумалась. Обычные люди от восемнадцати до пятидесяти, не старше, с обычными житейскими проблемами: вот какая-то дамочка выговаривает своему спутнику по поводу хорошенькой девицы, на которую так открыто смотрел мужчина, двое мужчин втихую менялись карточками на обед, а разномастная компания играла в какую-то заразительную игру. И что могло быть между ними общего?
***
Новый год стучался на порог, а это значило для Тамары только одно — скоро вновь приедет мама. И если папа обладал достаточной тактичностью, чтобы не шататься по квартире дочери без неё, то мама… Есть такой тип людей. Без каких-либо угрызений совести.
— Томка, ты чего как неродная, на пороге стоишь? — мама улыбалась во все вставные зубы так сильно, что ещё немного и придётся вызывать скорую — слепила улыбка неимоверно.
— Это ты у меня в гостях, мама, — измотанная, уставшая после работы, Тамара не была готова к этой встрече.
— То-то ты свинарник тут устроила. А маме приходи и убирайся тут. Двадцать второй год девахе, а она шваброй пользоваться не умеет. Стыдобень одна!
— Я и не просила о помощи.
А вставать через четыре часа.
— Конечно, не просила. Кто ж признается, что свинарник навёл? А мама всё приготовь, мама всё постирай…
— Мама, хватит! Или мне позвонить отцу? — прибегла к ещё одной попутке вразумить маму Тома.
Н та продолжала твердить про неряху-дочь и умницу-маму. Понимала Тамара, что она очень сильно за неё переживает. Но от каждого такого визита оставляя тяжёлый осадок.
И девушка уже набирала номер папы:
— Ты что делаешь? Тома, это ты куда?
— Папе, кому ещё, — и уже маме, на публику, — привет, пап. Да мама тут буянит, опять пробралась ко мне в дом и буянит. Что? Сейчас приедешь?
— Да иду я, иду, — вмиг растеряла свой энтузиазм женщина, — чего угрожать-то?
В этот раз даже сработало. Мама вмиг засобирались домой, сотрясая воздух бесполезными квохтаньями.
«Что б вы без мамы делали?», «Это ж ни в какие ворота» и так далее.
А пока суть да дело, Тамара, не раздеваясь, уснула не раздеваясь.
Будильник прозвенел через три часа.
***
Привыкнуть к режиму оказалось проще простого. Да и в работе, которая поначалу казалась сложной и непонятной, не было особых отличий от того, что делала она сама. Но отклика оказалось больше.
— Приветствую, работяги! — начальник, Сергей Маратович, влетел в кабинет без стука. — Как успехи?
— План готов, ТТР подпишу у главного, — отчиталась Анечка. И тут же нажаловалась, — А Тома не показывает, что сделала! А мне интересно, между прочим?
Начальство усмехнулось в пышные усы и нарочито сурово нахмурило брови:
— Тамара Андреевна, ну как вам не стыдно людей соблазнять? Выговор вам за это.
На что девушка сделала страшные глаза и в притворном ужасе скинула руку к лицу:
— Ах, не пережить мне этого позора!
И никаких тебе «А мне не нравится вот эта поза», «цвет некрасивый, я не о таком мечтала», «За эту мазню? Тысяча двести рублей? Грабёж!».
Конечно, бывали и сложности, но они были несоизмеримо легче по сравнению в теми подработками, что у неё были. Глупо было думать о том, чтобы просто оставить творчество и полностью посвятить себя заводу, но была в этом месте особая прелесть.
Тамара смотрела на себя, своих коллег и понимала каждого из них как никогда прежде.
Карина, которая не стала переводчиком, а теперь работает в аддитивке.
Егор Зайко, который не смог реализовать себя как писатель и ушёл в отдел управления.
Аглая, закончившая консерваторию, но ставшая работницей отдела кадров.
Волче, которому не досталось место в сфере игр, и теперь он занимается сваркой.