Когда до столицы оставалось полдня пешего хода, я присоединился к торговцам и мужикам, которые везли в столицу разную снедь – уж их-то туда не могли не пустить. Они старались держаться кучно, опасаясь разбоя даже здесь – и это сильно мне не понравилось. Среди прочих моих спутников выделялся курчавый человек средних лет, неожиданно опрятный, невозмутимый и бодрый, даже зубы у него были белые и крепкие. Перебросившись с ним парой слов, я понял, что это пасечник. Сезон лета-начала осени, когда закупают мёд для заготовок, давно прошёл, но в нынешнюю промозглую пору те, у кого остались деньги, порой готовы втридорога заплатить за горшочек липового или лугового. Так что те, кто умеет рассчитать свою выгоду, оставляют кое-что для зимней торговли. Эту незамысловатую хитрость он охотно поведал мне на привале.
Теперь меня уже не удивлял его облик и повадки, с которыми, переодень его, он мог бы сойти за благородного. Пчёлы не любят людей грязных, злых и беспокойных – так он мне и сказал, добавив, что и занятие у него поздоровее прочих. А может быть и мне попытаться сойти за пасечника? Если среди этой толпы озабоченных собственными делами мало кто обращал на меня внимание, то стражники на воротах будут глядеть куда пристальнее. Я предложил ему оплатить сразу весь товар, и он, попробовав монеты на зуб, довольный, повернул домой. Взвалив на плечи ещё и его ношу, я понял, что пасечник обрадовался не только тому, что заработал свою денежку без больших треволнений и опасностей. Меда было много, он был заботливо увязан в разные тряпки, и выпрямляться под мешком мне пришлось осторожно, чтобы не сорвать спину.
Кое-как я дотащился до ворот Вилагола, стараясь не отставать от прочих. Заходил я со всей толпой, но меня задержали и велели открыть мешок. Я уже приготовился к обыску и допросу, но стражники просто забрали горшок с мёдом и вытолкали меня в город. Товар у пасечника был не из тех, которым приходят торговать каждый день, и его лицо, по всей видимости, им не запомнилось.
Как я и рассчитывал, уже почти стемнело. Я прошёл бедными кривыми улочками, где давали ночлег торговцам, и свернул к дому Миро. Двое знакомых мне слуг стояли у ворот. На поясе у каждого висел кинжал.
- Дом у вас большой, людей много, а пора гнилая, - заискивающе сказал я. – Не хотите ли прикупить меда?
Слуга подозрительно оглядел меня:
- Ступай себе, нам не надо.
- Мати, - проговорил я, понизив голос и откинув волосы назад, - ты помнишь, как мы с тобой нашли убитого Полвера?
- Ладно, - громко заявил он. – Иди в дом, покажешь свой товар.
Миро не спал. Слуга ещё не успел сказать ни слова, как он глянул на меня, подошёл и обнял.
- Ты сделал то, что собирался?
- Да.
- Больше ни о чём не спрошу. Я ждал тебя, Шади. Тут такое творится… Сулва уже давно ведёт себя в городе как хозяин, но сперва он сам заявлял, что это лишь до того, как Палата снова соберётся, что он просто хочет избежать бед от безвластия. В ожидании новых выборов Малва и его сторонники оставались в столице, подъехал ещё кое-кто из тех, кто не успел проголосовать за него в прошлый раз. А четверть луны назад люди Сулвы арестовали Великого герцога Юга и теперь обвиняют его в смерти короля. После этого они как с цепи сорвались. Хватают вассалов и сторонников Малвы, просто тех, кто повздорил когда-то с Сулвой или Кори.
- А как ты?
- Я, как ты знаешь, тоже претендент на корону, - Миро усмехнулся. – Обвини Сулва открыто ещё и меня, от него отвернулись бы многие из тех, кто сейчас верит в преступления Малвы. Но разгромить наш дом несколько раз пытались. Мне и в самом деле пришлось учить всех слуг обращаться с оружием. Даже старика-повара, который до этого держал в руках только кухонный нож.
- За домом наблюдают?
- Наблюдали. Но с самыми навязчивыми соглядатаями мы не особо церемонились.
За эту луну мальчик вытянулся и похудел ещё больше. Взгляд его оставался ясным, но он стал похож на воина, стоящего на страже и не знающего, когда его сменят. Мне отвели комнату для ночлега, принесли тёплой воды, приличную одежду и еду, так что вскоре я, взбодрившийся, сидел с Миро в кабинете его отца.
- Треть армии уже обезглавлена, - говорил он. Благородные уезжают из столицы в свои имения, так что в случае необходимости их нельзя будет быстро призвать на службу. Ургот между тем успешно ведёт войну на западе, и меньше, чем через полгода будет готов напасть на нас. Это безумие. Сулва не думает о стране. Мы должны что-то сделать, Шади. Для начала хотя бы добиться освобождения Малвы. Но как? Потребовать созыва Палаты? Собрать сторонников и пойти штурмовать дворец?
Мне хочется закричать, что я не собираюсь во всё это вмешиваться. Что мне, объявленному вне закона, просто невозможно ничего сделать. Но я не говорю ни слова. Я как будто со стороны вижу, как моя рука берёт перо и рисует на листе папира два квадрата – маленький в большом. Темница устроена в подземелье старой крепости, стоявшей на этом месте ещё во времена Орена и Зуля. Её окружают стены новых укреплений, под защитой которых находится и королевский замок.
- Мы можем попасть в тюремное подземелье, - говорю я. Полагаю, правда, что не более чем вдвоём, чтобы не привлекать внимания. Не знаю, получится ли вернуться тем же путём.
- Но как?
- Покойный архивариус не без оснований считал, что иным преступлениям лучше оставаться неизвестными. От домика, где он принимал посетителей, в тюрьму ведёт подземный ход, по которому можно было доставить туда арестованного или незаметно пройти самому для допроса. Как открывается дверь, и где лежит ключ, он мне показывал. А вот новоиспечённый комендант старой крепости, он же – начальник тюрьмы, которого, как ты говоришь, назначил Сулва, про этот ход вряд ли знает. И новый начальник городской охраны – тоже. Когда кто-то хочет повсюду посадить своих людей, это имеет, знаешь ли, свои оборотные стороны. Как я понимаю, королевский сад снаружи от стен до сих пор почти не охраняется?
- Стража обходит его дозором, так что рано или поздно наше вторжение будет замечено. Но, думаю, попасть туда мы сможем. Шади, мы должны попытаться. Тем более, что если мы потом прорвёмся в королевский замок, то сумеем уйти.
- Каким образом?
- Я сын Архимаршала. Отец обсуждал со мной действия на любой случай, и на самый крайний тоже. Когда взят Вилагол, пала крепость, и надо спасать тех, кто ещё сможет сражаться где-то ещё. – Миро проговорил это с трудом, даже в мыслях не желая представлять себе подобное. – Есть ход из дворца, который можно обрушить за собой при отступлении. Я знаю, куда он выводит из города. Вероятно, Сулва тоже это знает, но о случившемся ему вряд ли доложат сразу, а мы можем заблаговременно разместить рядом своих людей с оружием. Там всё заросло лесом.
Сквозняк крутит туда-сюда огоньки стоящих на столе свечей, тени мечутся по комнате, и больше всего мне сейчас хочется заявить, что мы замышляем полнейшее безрассудство, что нас убьют если не в темнице, то уже на подходах к дворцу. Но я отвечаю:
- Лучше всего, если в этом месте будут ждать не только твои люди, но и те, кто остался верен Малве. Жаль, что нельзя предупредить их прямо сейчас, чтобы утром они выезжали из города и скрытно направлялись туда.